Цитаты о печать

„Печать — это ещё не общественное мнение.“

„Ты, оставивший в мире злодейства печать,
Просишь, чтоб на тебя снизошла благодать.
Не надейся: вовеки не будет прощенья,
Ибо сеявший зло — зло и должен пожать.“

„Самые прекрасные творения каждого искусства, благороднейшие создания гения, для тупого большинства людей навеки остаются книгой за семью печатями и недоступны для него, отделенного от них глубокой пропастью, как недоступно для черни общение с королями.“

„Один приём буржуазной печати всегда и во всех странах оказывается наиболее ходким и «безошибочно» действительным. Лги, шуми, кричи, повторяй ложь — «что-нибудь останется.»“

„Пусть жизнь и умирает, но смерть не должна жить.
Дебаты о свободе печати (апрель 1842 г.).“

„Нас всегда обвиняли в терроризме. Это ходячее обвинение, которое не сходит со страниц печати. Это обвинение в том, что мы ввели терроризм в принцип. Мы отвечаем на это: «Вы сами не верите в такую клевету.»“

„Писатель, конечно, должен зарабатывать, чтобы иметь возможность существовать и писать, но он ни в коем случае не должен существовать и писать для того чтобы зарабатывать.
Дебаты о свободе печати (апрель 1842 г.).“

„…Цель, для которой требуются неправые средства, не есть правая цель…
Дебаты о свободе печати (апрель 1842 г.).“

„Русская печать и общество, не стой у них поперёк горла «правительство», разорвали бы на клоки Россию, и раздали бы эти клоки соседям даже и не за деньги, а просто за «рюмочку» похвалы. И вот отчего без решительности и колебания нужно прямо становиться на сторону «бездарного правительства», которое все-таки одно только все охраняет и оберегает.“

„В диване шах печать мне поручил —
В готовые дела клеймо влеплять.
То означало: гордость заглуши
И ниже всех других в диване сядь.
Но гордость я никак сломить не мог,
И вышло так, что я сломал печать.“

„Белый может долго прожить на Соломоновых островах, — для этого ему нужна только осторожность и удача, а кроме того, надо, чтобы он был неукротимым. Печатью неукротимости должны быть отмечены его мысли и поступки. Он должен уметь с великолепным равнодушием встречать неудачи, должен обладать колоссальным самомнением, уверенностью, что все, что бы он ни сделал, правильно; должен, наконец, непоколебимо верить в свое расовое превосходство и никогда не сомневаться в том, что один белый в любое время может справиться с тысячью черных, а по воскресным дням — и с двумя тысячами.“

„Разумеется, ясный солнечный свет свободы печати так же убийственен для раба, предпочитающего под покровом темноты получать высочайшие пинки, как и для деспота, которому не по душе луч, освещающий его одинокое ничтожество.“

„Не будем таить зла друг на друга! Выразим его открыто, в печати и по телевидению!“

„Ни один человек не борется против свободы, — борется человек, самое большее, против свободы других.
Дебаты о свободе печати и об опубликовании протоколов сословного собрания (апрель 1842 г.).“

„Времена не выбирают,
В них живут и умирают.
Большей пошлости на свете
Нет, чем клянчить и пенять.
Будто можно те на эти,
Как на рынке, поменять. Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; я в пять лет
Должен был от скарлатины
Умереть, живи в невинный
Век, в котором горя нет. Ты себя в счастливцы прочишь,
А при Грозном жить не хочешь?
Не мечтаешь о чуме
Флорентийской и проказе?
Хочешь ехать в первом классе,
А не в трюме, в полутьме? Что ни век, то век железный.
Но дымится сад чудесный,
Блещет тучка; обниму
Век мой, рок мой на прощанье.
Время — это испытанье.
Не завидуй никому. Крепко тесное объятье.
Время — кожа, а не платье.
Глубока его печать.
Словно с пальцев отпечатки,
С нас — его черты и складки,
Приглядевшись, можно взять.“

„О свободе печати кричат те, кто хочет ею злоупотребить.“

„Истинная красота заключает в себе нечто такое, чем не способны восхищаться низкие души; но никакая грязь и лохмотья не могут скрыть это нечто от душ, не отмеченных печатью низости.“

„Какой узор нанес ты на печать,
Такой она и будет отмечать.“

„Редкая ложь отмечена печатью своего создателя, и любой заядлый враг правды может пускать её тысячами, не будучи уличён в авторстве. К тому же как у самого низкопробного писаки всегда сыщутся читатели, так и у заведомого лжеца — охотники ему верить, а ведь часто достаточно, чтобы ложь хотя бы час почиталась за истину, и дело сделано, а больше ничего и не надобно. Молва летит на крыльях, правда, прихрамывая, плетётся вослед, и когда людям открывается обман — поздно: время ушло, маневр удался, лживое слово врезалось в память. А потом маши кулаками после драки — всё равно, что человек, нашедшийся с ответом, когда спор уже закончен и компания разошлась, или врач, сыскавший верное средство для больного, когда тот уже умер.“

„Что было трудным для других, легко мне доставалось:
Прелестный лик, и стройный стан, и вина дорогие.
Я сердце превратил свое в сокровищницу песен,
Моя печать, мое тавро – мои стихи простые.
Я сердце превратил свое в ристалище веселья,
Не знал я, что такое грусть, томления пустые.
Я в мягкий шелк преображал горячими стихами
Окаменевшие сердца, холодные и злые.
Мой слух всегда был обращен к великим словотворцам,
Мой взор красавицы влекли, шалуньи озорные.
Забот не знал я о жене, о детях, о семействе.
Я вольно жил, я не слыхал про тяготы такие.
О, если б, Мадж, в числе повес меня б тогда ты видел,
А не теперь, когда я стар и дни пришли плохие.
О, если б видел, слышал ты, как соловьем звенел я
В то дни, когда мой конь топтал просторы луговые,
Тогда я был слугой царям и многим – близким другом,
Теперь я растерял друзей, вокруг – одни чужие.
Теперь стихи мои живут во всех чертогах царских,
В моих стихах цари живут, дела их боевые.
Заслушивался Хорасан твореньями поэта,
Их переписывал весь мир, чужие и родные.
Куда бы я ни приходил в жилища благородных,
Я всюду яства находил и кошели тугие.
Я не служил другим царям, я только от Саманов*,
Обрел величье, и добро, и радости мирские,
Мне сорок тысяч подарил властитель Хорасана,
Пять тысяч дал эмир Макан – даренья недурные.
У слуг царя по мелочам набрал я восемь тысяч,
Счастливый, песни я слагал правдивые, прямые.
Лишь должное воздал эмир мне щедростью подобной,
А слуги, следуя царю, раскрыли кладовые,
Но изменились времена, и сам я изменился,
Дай посох: с посохом, с сумой должны брести седые.“

„Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала, — мой писательский долг, так же, как и призывы к свободе печати. Я горячий поклонник этой свободы и полагаю, что, если кто-нибудь из писателей задумал бы доказывать, что она ему не нужна, он уподобился бы рыбе, публично уверяющей, что ей не нужна вода.“

„Ни одно правительство не должно обходиться без резкой критики в свою сторону, и там, где есть свобода печати, эта критика всегда будет.“

„Для управления печатью нужны хлыст и шпоры.“

„Свободная печать бывает хорошей или плохой, это верно. Но еще более верно то, что несвободная печать бывает только плохой.“

„Чувственная природа организма ребёнка — это первая связь, которая соединяет его с миром.
Дебаты о свободе печати (апрель 1842 г.).“

„Мы знаем, что отдельный человек слаб, но мы знаем также, что целое — это сила.
Дебаты о свободе печати и об опубликовании протоколов сословного собрания (апрель 1842 г.).“

„И проследить за всем! И на радио, и на телевидении, и в печати поклонников этого выкорчевать!“

„Главный лозунг печати: проклинай, ненавидь и клевещи.“

„Нужна была работа тысяч рядовых ученых, чтобы собрать факты, сгруппировать их, поставить вопросы и подготовить почву для синтетического ответа Ньютона или Дарвина. Этот ответ наложил, в свою очередь, неизгладимую печать на новые тысячи рядовых исследователей. Гении не творят науку из себя, а лишь ускоряют движение коллективной мысли.“

„Всякое ограничение свободы печати становится средством направлять общественное мнение в пользу своих личных интересов и основывать свое господство на невежестве и всеобщей испорченности. Свободная печать — страж свободы; печать связанная — её бич.“

„Печать — это наиболее общий для индивидов способ раскрытия их духовного бытия. Она руководствуется уважением не к отдельным личностям, а только к разуму.
Дебаты о свободе печати (апрель 1842 г.).“

„Пацифизм как политическое движение всегда страдал от того, что его лидерами были люди, отмеченные печатью гениальности. <…> К несчастью, из гениальных людей обычно не получаются хорошие политики, редким исключением был Ганди. Гениальность и искусство политических компромиссов плохо сочетаются друг с другом. За исключением Ганди, крупные представители пацифизма были скорее пророками, нежели политиками. Иисус в Иудее, Толстой в России, Эйнштейн в Германии — каждый в свой черед требовал от человечества соответствия более высоким стандартам, чем те, которым политические движения могли соответствовать.“

„Печать времени — самая неизгладимая печать.“

„Не всегда видна подпись Бога, но на всем стоит Его печать.“

„Господа либеральные буржуа будут «очень рады», если будет дана свобода слова, печати и союзов, лишь бы была ограничена свобода стачек. Вот почему они так много разглагольствуют «о правах человека и гражданина», тогда как о свободе стачек они ничего внятного не говорят, помимо того, что фарисейски лепечут о каких-то «экономических реформах.»“

„Блага свободы печати настолько ясны и настолько общепризнаны, что далеко превышают вред от её злоупотребления. Зло преходяще, добро — бессмертно.“

„В былое время софисты обращались к небольшому числу людей, ныне периодическая печать позволяет им вводить в заблуждение целую нацию, здравомыслящие же органы не находят отклика.“

„Страна, которая, подобно древним Афинам, смотрит на прихлебателей, паразитов, льстецов, как на исключения, противоречащие народному разуму, как на юродство,— такая страна есть страна независимости и самостоятельности.
Дебаты о свободе печати (апрель 1842 г.).“

„Бойтесь разделения и раскола в Церкви! Бойтесь отпасть от Матери-Церкви, только она одна и сдерживает лаву антихристианского разгула в мире теперь! Бойтесь судить церковное Священноначалие, ибо это гибель и без антихристовой печати!“

„Что такое болезнь, как не стеснённая в своей свободе жизнь?
Дебаты о свободе печати (апрель 1842 г.).“

„Была без подписи любовь, разлука будет без печати.“

„Главнейшая свобода печати состоит в том, чтобы не быть промыслом.
Дебаты о свободе печати (апрель 1842 г.).“

„Печать интеллигентности под глазом…“

„Путешествия — это замечательно, они внесли громадный вклад в мое видение мира в целом. Мы много раз экспериментировали, вовлекая в нашу работу культуры разных стран. Все эти впечатления оставляют свою печать.“

„Любовь есть животворный огонь в душе человека, и всё, созданное человеком под влиянием этого чувства, отмечено печатью жизни и поэзии.“

„108. А когда-то только увидят люди меня, они потребуют от меня трибуны слова. Я им должен на арене сказать правду, она их заставит быть моими последователями, учениками моего такого тела. Вы теперь печати поверите.“

„В конце прошлой недели ходили слухи о том, что правительство занято серьёзными заботами о внутреннем переустройстве, что программа выработана и одобрена Государём и что в течение этого года мы будем свидетелями необыкновенного живого дела. По-видимому ничто не угрожало нашему спокойствию, а напротив, сулило хорошие дни. Слухи о заговорах и покушениях совсем исчезли. Масса административных ссыльных получили прощение. Даже и в заграничной печати наступило полное молчание и стали появляться статьи об умиротворении России, об оживлении её, о вступлении в новый фазис развития.
Но первое марта принесло то огромное несчастие, которое повергло весь русский народ в ужас и скорбь. Сначала не хотели этому верить.“

„Ударные Гурьянова — пусть не самые виртуозные и пусть замененные в студии на драм-машину — уверенно держали характерное «киношное» звучание на сцене, не говоря уже о его ярком внешнем стиле, оставившем неповторимую печать на имидже группы.“

„Библия наложила неизгладимую печать и на всю современную культуру. В той или иной степени с ней связаны символика, обычаи, общественные идеалы, искусство и литература большинства стран. Готические соборы и русские иконы, Рафаэль и Рембрандт, Данте и Мильтон, Палестрина и Бах — все это свет Библии, преломленный в многообразии культур и видов творчества.“

„Во время экскурсии, перемежавшейся демонстрацией фильмов, пояснения давал главный конструктор Сергей Павлович Королёв, тогда я его увидел впервые. Теперь (после смерти) его имя часто упоминается в советской печати, окружено романтическим ореолом. Тогда же он был фигурой совершенно секретной, лица́ не имел, почти как поручик Киже. Но и сейчас не пишут, что Королёв в 30-е годы был арестован, осуждён и находился на Колыме, на “общих” работах, что в тех условиях означало рано или поздно неминуемую гибель, от которой он был спасен вызовом от Туполева для работы в его знаменитой “шарашке” (той самой, при посещении которой Берией состоялся его разговор с заключённым профессором; тот пытался доказывать, что ни в чём не виноват, но Берия его перебил:
― Я сам знаю, дорогой, что ты ни в чём не виноват; вот самолёт взлетит в воздух, а ты ― на свободу). Я потом несколько раз встречался с Королёвым. Он, несомненно, был не только замечательным инженером и организатором, но и яркой личностью. Много в нём было общего с Курчатовым. У Курчатова очень важной чертой была любовь к большой науке. У Королеёва ― мечта о космосе, которую он сохранил с юности, с работы в ГИРД (Группа Изучения Реактивного Движения). Циолковский не был для него, я думаю, фантазёром, как для некоторых. Как и у Курчатова, был у него грубоватый юмор, забота о подчинённых и товарищах по работе, огромная практическая хватка, быть может чуть больше хитрости, жёсткости и житейского цинизма. Оба они были военно-промышленными “деятелями”“

„Вопрос о летучих мышах — это вопрос с того света, пахнущий ересью. Все в этих двусмысленных созданиях, являющих собой высшую степень противоестественности, отмечено печатью нереальности и незнания. Летучая мышь — это химера, ужасное, невозможное
существо, символ сновидений, бреда, призраков, болезненных видений, душевного смятения и безумия.“

„Еще всем этим не пресытясь, -
За метафизику возьмитесь.
Придайте глубины печать
Тому, чего нельзя понять.
Красивые обозначенья
Вас выведут из затрудненья.“

„Таможенный досмотр контрабандисту пройти не удалось - выдала печать сомнения на лице в паспорте.“

„Хороший поэт тем и отличается от плохого, что все его стихи отмечены печатью личности — значительной, законченной, многогранной.“

„Я побаиваюсь журналистов. По-моему, они отдают интервью в печать еще до встречи со мной. Сами задают вопросы и сами же на них отвечают.“

„…Печать превращает материальную борьбу в борьбу идейную, борьбу плоти и крови — в борьбу духовную, борьбу потребностей, страстей, эмпирии — в борьбу теории, разума, формы.
О сословных комиссиях в Пруссии (10 декабря 1842 г.).“

„Никакой варварский акт не будем способен уничтожить свободу печати.“

„Много мыслей, которые находили блестящими, побледнели при ярком свете печати.“

„А это Беpгоми. Беpгоми pазмышляющий. Пpавда, я не заметил там печати Спинозы.“

„В приёмные часы даже печать на его лице становилась гербовой…“

„Всякий объект, включаемый — с одобрением или с порицанием — в кругозор печати, тем самым становится литературным объектом и, значит, объектом литературной дискуссии.
Вопрос о прусских сословных комиссиях в приложениях к № 335 и 336 аугсбургской «Allgemeine Zeitung» (10 декабря 1842 г.).“

„Как можно добиться свободы печати в несвободной стране с наименьшей затратой энергии?
— Издавая газету, печатай в заголовке жирным шрифтом: «Свободные мысли.»“

„8 мая 1964 г., празднуя своё 80-летие, Трумэн заявил представителям печати: «Я направил японцам предупреждение о том, что мы располагаем самой мощной взрывной и разрушающей силой в мире.»“

„Счёт — это первый свободный теоретический акт рассудка ребенка.
Дебаты о свободе печати (апрель 1842 г.).“

„Как люди, мы несём на себе некую печать суверенности, сломать каковую непросто, если только мы сами её не повредим.“

„С Днем печати вас, дорогие Каины!“

„Оба враждебных мне и братству лагеря в печати с восторгом приветствовали это «беспристрастное» изображение жизни нашего братства и сами выражали свое «беспристрастие», рекомендуя изучать наше дело по этому документу. Как все это типично и поучительно для самопознания современных «христиан!»“

„Верь людям на слово! Но слово должно быть заверено подписью и печатью.“

„Одна из главных ошибок в отношениях — думать, что мужчина — тоненькая брошюрка, которую можно изучить если не за день, то уж за месяц точно. Поверьте, что однажды сказав «Я знаю о нём всё», вы ставите жирный крест на ваших отношениях. Мужчина, если он, конечно, полноценная личность, а не дегенерат, постоянно развивается и изменяется. Это не брошюра, а многотомник, который нужно перечитывать каждый день — а тем временем уже успевают выйти из печати новые тома. Впрочем, то же самое можно сказать и о женщине. Те мужчины, которые считают прекрасный пол лишь любовными романчиками в яркой бумажной обложке, глубоко заблуждаются!“

„Часто видел своё имя в печати, но фамилия не попадалась.“

„Русский — это не штамп в паспорте. Это печать судьбы.“

„Новые слова иностранного происхождения вводятся в русскую печать беспрестанно и часто совсем без надобности, и — что всего обиднее — эти вредные упражнения практикуются в тех самых органах, где всего горячее стоят за русскую национальность и ее особенности.“

„Популярность лишь поначалу кажется судьбой, потом нередко это ирония судьбы, которую до поры до времени поддерживают печать, радио, телевидение и горячность особенно преданных почитателей.“

„В доме Романовых… таинственное проклятие переходит из рода в род. Убийства, измены, кровь и грязь… Петр I убил своего сына; Александр I — своего отца; Катерина II убила своего мужа. А кроме этих великих и известных жертв, существуют жалкие, неизвестные и несчастные выкидыши самодержавия… задушенные, как мыши в темных углах, в казематах Шлиссельбургской крепости. Плаха, петля и яд — вот истинные символы российского самодержавия. Миропомазание на челе царей поистине стало печатью Каина.“

„Печать в паспорте — это не жертва, а самое минимальное, что можно сделать для любимого человека.“

„Следует класть на язык свой печать, чтоб слова не молвить лишнего, — пуще богатства надо слова охранять.“

„Истинной любви не страшно открыться перед законом и поставить печать в паспорте.“

„Тире и курсив, — вот единственные, в печати, передатчики интонаций.“

„Мой дом — моя крепость. И все, что в нем, — за семью печатями.“

„Беда, если про вас напишут в печати! Худо, если раскритикуют, – это каждому ясно. Но вы покаетесь, и вас простят. А вот если похвалят вас, о, тут найдутся люди, которые никогда вам этого не простят.“

„Духовность – печать созидания.“

„Какой аргумент за свободу печати был наиболее убедительным в глазах буржуазии? Её бессилие. Посмотрите на Англию, Швейцарию, Соединенные Штаты. Там печать свободна, а между тем господство капитала обеспечено в них лучше, чем во всех других странах.“

„Не была ли статья Ваша до появления в печать обрезана чьей-нибудь рукою? Дайте мне откровенно всевозможные пояснения, которыми я воспользуюсь в той мере, как Вы укажете.
Но Вы напрасно считаете меня привилегированным. Если Вы хотели сказать этим, что мне легко обходиться с цензурой, то Вы очень ошибаетесь. До сих пор я беру с боя каждый сколько-нибудь решительный шаг в печати. Все мои усилия напечатать Ваше объяснительное письмо, хотя бы даже с некоторыми сокращениями, остаются до сих пор втуне. Письмо это было набрано тотчас же по получении. Но председатель Цензурного Комитета уже получил от Министерства письмо с извещением о распоряжении относительно «Времени», — и наотрез отказал мне пропустить хоть что-нибудь из Вашего объяснения, даже при оговорке, которую я намерен был сделать. Я обращался к министру с просьбою, чтобы мне дозволено было написать статейку, в которую я ввел бы существенную часть Ваших объяснений и постарался бы по крайней мере очистить намерения автора «Рокового вопроса.»“

„Хоть время и наложило на прошлое свою печать,но это не препятствует нам пребывать в своих воспоминаниях-выхватывая из памяти те образы,которые отражали когда то знаковые моменты в нашей жизни.“

„Красавица, прошу тебя, говядины не ешь.
Она в желудке пробивает брешь.
Она в кишках кладет свои печати.
Её поевши, будешь ты пищати.

Другое дело кролики. По калорийности они
Напоминают солнечные дни.“

„Петербург вовсе не похож на прочие столицы европейские или на Москву. Каждая столица вообще характеризуется своим народом, набрасывающим на нее печать национальности, на Петербурге же нет никакого характера: иностранцы, которые поселились сюда, обжились и вовсе не похожи на иностранцев, а русские в свою очередь обыностранились и сделались ни тем ни другим. Тишина в нем необыкновенная, никакой дух не блестит в народе, всё служащие да должностные, все толкуют о своих департаментах да коллегиях, всё подавлено, всё погрязло в бездельных, ничтожных трудах, в которых бесплодно издерживается жизнь их. Забавна очень встреча с ними на проспектах, тротуарах; они до того бывают заняты мыслями, что поровнявшись с кем-нибудь из них слышишь, как он бранится и разговаривает сам с собою, иной приправляет телодвижениями и размашками рук.“

„Социализм навсегда ликвидировал эксплуатацию и социальный гнет. Великим достижением нашей страны явилось полное уничтожение национального угнетения. Мы были первыми, кто утвердил на практике политическое равноправие женщин. Огромным завоеванием социализма стало то, что всем гражданам обеспечен доступ к образованию и культуре, веками остававшимися привилегией имущего меньшинства. Советская страна первой обеспечила всем членам общества, наряду с политическими, и жизненно необходимые социальные права. Именно социализм реально приобщает к государственному управлению, к участию в решении общественных дел миллионы трудящихся – через партию и Советы, через профсоюзы, через общественные организации, через печать и общенародные обсуждения важнейших законов и решений, через весь социалистический образ жизни.
Все это – огромные завоевания советского общества, огромные успехи и в развитии социалистической демократии. То, что в этом плане уже сделано, давно поставило социализм намного впереди самых демократических буржуазных государств.“

„Инженер?! Мне пришлось воспитываться как раз в инженерной среде, и я хорошо помню инженеров двадцатых годов: этот открыто светящийся интеллект, этот свободный и необидный юмор, эта лёгкость и широта мысли, непринуждённость переключения из одной инженерной области в другую и вообще от техники к обществу, к искусству. Затем эту воспитанность, тонкость вкусов; хорошую речь, плавно согласованную и без сорных словечек; у одного немножко музицирование; у другого немножко живопись; и всегда у всех — духовная печать на лице.“

„Во всяком случае, мне думается, нет никакого сомнения, что твоё намерение выдвинуться в области науки очень хорошо и тебе по силам, если только не будешь пренебрегать одной мелочью, — а именно — несколько разовьёшь свой голос. Конечно, это может потребовать долгого времени, и было бы, разумеется, в данном положении вещей желательно что-то для этого сделать. В этом отношении тебе не остаётся ничего другого, как выступить в печати. Но как выступить? Это трудный вопрос, но ему предшествует ещё и другой. Удастся ли тебе сразу снискать доверие дельного издателя? Это может оказаться самым трудным. Если это тебе удастся, — а ты во всём удачлив, — тогда встанет второй вопрос: философия или юриспруденция или и то и другое вместе — это мне думается превосходно для того, чтобы заложить основу. Чистая же поэзия может быть на втором месте, и она не повредить репутации, разве что в глазах отдельных педантов. Лёгкие полемические статьи в данном случае самые полезные, а имея несколько хороших названий, если они оригинальны и нового стиля, ты спокойно и наверняка сможешь ожидать профессуры и т. д. и т. д. Но ты должен принять твёрдое решение, хотя и не сразу, но уже в этом году. И, как только ты его примешь, твёрдо его придерживайся и неуклонно ему следуй. Тебе ведь не так трудно стать адвокатом, как это было твоему отцу.“

„Любовь к отечеству есть сила живая, светящая, согревающая. Она сообщает всем действиям человеческим чистоту и возвышенность, словам — искренность и правду, мыслям — определенность, намерениям — крепость, отдаленным планам и предположениям — близость и удобоисполнимость. И на все кладет печать одной ей свойственной красоты и привлекательности.“

„Сокровище благого пути можно обрисовать в нескольких строчках. 1. Приемлешь всю полноту традиции. 2. Приемлешь благодать Христа через храмовые таинства. 3. Устанавливаются в сердце динамичные отношения привхождения и отнятия Святого Духа. 4. Душа чает встречи с Живым Богом. Сокрушается о грехах и просит у Господа, чтобы очистил её, — чаяние душевного порядка, распинается в миру… 5. Приемлются полностью ТРАДИЦИЯ, ЦЕРКОВНОСТЬ и ПОКАЯНИЕ — эти три основных православных столпа. Требуются: огонь ревности, полнота свидетельства и чистота пути. Должно ревновать о стяжании Духа. Если в сердце нет живых отношений с Богом на уровне печати Духа, душа деревенеет.“

„На горах этих лежит печать особой торжественности, — они возвышаются как стены на границе жизни и смерти. Здесь, внизу, город, порт, дамба, движутся суда, поезда, лодки, — там — вечное молчание. Туда никто не ходит, потому что незачем ходить. Там начинается область скал и песчаных холмов. Кое-где попадается красный вереск, кое-где иерихонская роза продерётся из-за песка своими сухими ветвями — и только; кругом ни дерева, ни кустика, ни капли воды — открытое, мёртвое пространство.“

„Эти свои заметки я хотел назвать «Мой друг Алданов». Но слово «друг» требует обоюдного согласия, требует разрешения, и хотя я уверен, что такое разрешение Марк Александрович мне дал бы, а может быть, даже удивился бы, что я его прошу, ― всё же не решаюсь словом этим в печати пользоваться. Алданов был в обращении со всеми так естественно приветлив, так внимателен, что у человека, встретившегося с ним в первый раз и беседовавшего полчаса, могла возникнуть иллюзия, будто наладились отношения прочные и действительно дружеские. Я знаю такие примеры и знаю, что Марк Александрович бывал в этих случаях сам слегка удивлен. Алданов был человеком, в котором ни разу не пришлось ощутить ничего, что искажало бы представление о человеке: подчеркиваю ― «ощутить», а уж о том, чтобы заметить, не могло быть и речи. Ни разу за все мои встречи с ним он не сказал ничего злобного, ничего мелкого или мелочного, не проявил ни к кому зависти, никого не высмеял, ничем не похвастался ― ничем, ни о ком, никогда. Скажут люди и другое ― и это, кстати, говорил Ремизов в числе многих иных: Алданов боялся дурного отношения к себе, был болезненно чувствителен ко всякой критике и будто бы только поэтому старался всех к себе расположить. В порядке самозащиты, в порядке «собаки дворника.»“

„Казенная пропаганда любой страны, даже демократической, это всегда в той или иной мере брехня, иначе она не была бы казенной. Больше демократии — меньше брехни, только и всего, но почему-то за это «только и всего» одни готовы идти в лагеря и на смерть, а другие — их сажать и убивать. Меньше демократии, нет оппозиции с ее печатью, нет независимой печати — больше вранья в казенной пропаганде.“

„Напор атакующих математиков на косных, по их мнению, историков был столь силен, что по решению Президиума АН СССР в 1982 г. было даже проведено специальное заседание Отделения истории АН, на котором обсуждалось их "выдающееся" открытие. Естественно, что профессиональные историки не только опровергли этот псевдонаучный бред, но и осмеяли его, показав полную несостоятельность "новой хронологии", которая построена на основе наглого насилия над фактами и элементарного невежества. К этой позиции присоединились также многие математики и астрономы. Отражением дискуссии стали статьи, опубликованные в ряде научных и научно-популярных журналов 8. Это заседание и критика, которая на нем прозвучала, а затем появилась в печати, оказали на некоторое время отрезвляющее воздействие на эту группу.“

„Отмечаемое 29 мая 2002 года столетие со дня рождения Иосифа Юльевича Каракиса — выдающегося украинского зодчего двадцатого века — знаменательная дата в истории архитектуры. Не только по числу созданных им произведений, но и по их вневременной современности, по новаторскому характеру Каракис входит в первый ряд зодчих. Трудно назвать архитектора, который бы на протяжении полувекового служения Архитектуре столь тесно был связан с нашим прекрасным Киевом. Постройки Каракиса не только официально явились памятниками архитектуры, но и заслужили всенародную любовь и уважение. Более того, они знаковы, символичны и несут яркую печать мастерства их автора. Работы Каракиса, построенные почти в каждом крупном городе бывшего СССР и охватывающие период с конца 20-х до начала 70-х гг., — прекрасный пример всецелой отдачи себя созиданию на благо народа и служения архитектуре как широкому социальному явлению. Нелёгкая судьба Иосифа Каракиса, необходимость преодолевать административные препоны, противостоять обстоятельствам, диктовавшимся спецификой того непростого времени, не сломили, не ожесточили его, но сделали более филигранным самый метод творчества.“

„Ограничение поля единой культуры может быть желательно только для бездарных или посредственных творцов, желающих охранить себя против конкуренции…
Такие люди и будут главным образом агитировать против общерусской культуры и за вполне самостоятельную украинскую культуру. Они сделаются главными адептами и руководителями этой новой культуры и наложат на неё свою печать – печать мелкого провинциального тщеславия, торжествующей посредственности, трафаретности, мракобесия и, сверх того, дух постоянной подозрительности, вечного страха перед конкуренцией…
Эти же люди, конечно, постараются всячески стеснить или вовсе упразднить саму возможность свободного выбора между общерусской и самостоятельно украинской культурой. Они постараются запретить украинцам знание русского литературного языка, чтение русских книг, знакомство с русской культурой.
Но и этого окажется недостаточно! Придётся ещё внушить всему населению Украины острую и пламенную ненависть ко всему русскому и постоянно поддерживать эту ненависть всеми средствами школы, печати, литературы, искусства, хотя бы ценой лжи, клеветы, отказа от собственного исторического прошлого и попрания собственных национальных святынь…
Однако нетрудно понять, что украинская культура, создаваемая в только что описанной обстановке, будет из рук вон плоха… И главными двигателями этой культуры будут не настоящие творцы культурных ценностей, а маниакальные фанатики, политиканы, загипнотизированные навязчивыми идеями…“

„Не мною первым замечено, что корабли, как и люди, имеют свою судьбу. Есть корабли-счастливцы – те, у которых все в их жизни получается. Они выходят невредимыми из самых невероятных ситуаций, служа верой и правдой людям долгие и долгие годы. Однако есть корабли, на которых словно лежит печать некого проклятия. Они буквально притягивают к себе всевозможные неприятности. Их преследуют аварии и катастрофы, на них все время гибнут люди, и в конце концов они погибают и сами, унося с собой немало жизней.“

„"Вряд ли ученый может встретить что-то более нежелательное, чем то, что фундамент рушится как раз в тот момент, когда работа закончена. В такое положение меня поставило письмо от мистера Бертрана Рассела, когда работа уже почти вышла из печати".“