Цитаты о любви
страница 24

Вашингтон Ирвинг фото

„Слёзы священны. Они не признак слабости, а силы. Они посланцы огромного горя и невыразимой любви.“

Вашингтон Ирвинг (1783–1859) американский писатель-романтик

В слезах есть нечто святое, они посланники не слабости, но силы, они рассказывают о невыносимом горе и непостижимой любви.

Олег Рой фото
Станислав Ежи Лец фото
Публий Овидий Назон фото
Лили Коллинз фото

„В одном моем стихотворении есть такая фраза: «Корни мои в небе». Это правда. Я чувствую себя нездешней, я не очень-то землянка. А если серьезно о корнях, мои родители – известные калининградские художники Наталья и Геннадий Мурзич. Я очень горжусь тем, что родилась в творческой семье, в том смысле, что для себя я довольно рано поняла, что вряд ли буду заниматься чем-то основательным, реальным, не связанным с созданием культурного продукта. Шучу, конечно. Но я знала четко, что не буду рисовать. Мол, мы пойдем другим путем…
Моя литература началась с Высоцкого. Я его не слушала (не работал проигрыватель), я его – читала. Читала все время, без конца. Вслух. Моя мама сходила с ума. Настя с утра до вечера: «Бу-бу-бу, бу-бу-бу…». А потом, в тринадцать лет, аккурат подарком на день рождения был фильм «Асса». И с ним «Кино», «Аквариум», ну и весь любимый Ленинградский рок-клуб. И Башлачев. Да, это мои корни. Горжусь. Много позже проснулась любовь к Достоевскому, Цветаевой, Кузмину, Георгию Иванову.“

Секст Проперций фото
Игорь Миронович Губерман фото
Екатерина Макарова фото
Иннокентий Фёдорович Анненский фото

„Любовь — это не покой, она должна иметь нравственный результат, прежде всего для любящих.“

Иннокентий Фёдорович Анненский (1855–1909) русский поэт, драматург, переводчик, критик, педагог и административный деятель образования
Мишель Легран фото

„У нас невероятная история любви, которая началась еще 50 лет назад. В 1964 году я прилетел в Бразилию на кинофестиваль и встретил в нашей французской делегации молодую девушку Машу Мериль. Между нами возникла огромная обоюдная симпатия — более того, мы страстно полюбили друг друга, но не могли быть вместе, ведь оба были несвободны. У меня была жена и дети, и я не мог их бросить, а у нее — жених в Италии, обязательства и обещания. Словом, мы так и не смогли быть друг с другом как мужчина и женщина, и когда прощались, пообещали друг другу, что внутри нас любовь останется навечно. И вот спустя 50 лет мы снова встретились в Париже: она играла в одной постановке в театре, а я пришел на этот спектакль. На тот момент я был уже разведен. Я смотрел на Машу на сцене, а видел все ту прекрасную юную девушку, что встретил полвека назад. Я не сомневался в том, что люблю ее. Слава Богу, она ответила мне взаимностью, и мы очень скоро сыграли свадьбу.“

Наапет Кучак фото
Карин Бойе фото
Паоло Мантегацца фото
Михаил Борисович Бару фото
Олег Иванович Даль фото
Джон Кассаветис фото
Джойс Кэрол Оутс фото
Виссарион Григорьевич Белинский фото
Святослав Иванович Вакарчук фото
Наапет Кучак фото
Дмитрий Львович Быков фото
Джордж Элиот фото
Илья Кормильцев фото

„Ты никогда не замечала, что смерть и любовь – два слова женского рода с одинаковым количеством букв?“

Илья Кормильцев (1959–2007) русский поэт, переводчик, издатель

Строчка из стихотворения "Праздник Красной Смерти". Авторская орфография и пунктуация сохранены.

Олег Игоревич Дивов фото
Владимир Петрович Вишневский фото
Николай Александрович Бердяев фото
Дмитрий Львович Быков фото
Вильям Вордсворт фото
Луи Арагон фото
Марсель Паньоль фото
Яш Чопра фото
Пьер Корнель фото
Софи Арну фото
Альфонс Доде фото
Франсуа Трюффо фото
Нина Николаевна Берберова фото
Секст Проперций фото
Марина Григорьевна Голуб фото
Джироламо Савонарола фото

„Любовь является наставницей, которая учит действиям.“

Джироламо Савонарола (1452–1498) итальянский доминиканский священник, бывший монах, диктатор Флоренции
Евгений Валерьевич Гришковец фото

„Вот у меня на руке — на ладони — линии. И я знаю, что здесь есть линия жизни, линия сердца, линия ума. Я ничего в этом не понимаю, я не умею их читать. Но если в них поверить, то значит, на моей ладони можно найти моих друзей, которые пожимали мою руку. Здесь есть мои сильные переживания. Мои события. Большие события пролегли глубже, маленькие почти не видны. Где-то здесь — мои детские мечты. Здесь — мои главные решения. Здесь даже то, что мне сделать не удалось. Здесь то, чем я горжусь. И то, за что мне стыдно. Посмотри: здесь моя жизнь. В этих линиях.
Возьми меня за руку.
И если поверить, что все эти черточки и линии не случайны, то среди них можно найти год, день и час, когда я родился. Мой родной город, мои первые шаги, моих родителей, мою первую робкую любовь, мои страдания и радости, мою ложь, которую мне удалось скрыть. И боль от того, что обманывали меня.
Здесь дорогие мне люди, здесь дела, которые мне удались и те, на которые сил не хватило. Здесь мною прожитое. И даже говорят, что среди этих линий есть будущее. А если это так… Если это так, то где-то среди этих линий уже есть ты. Я не умею читать эти линии. Вот они. Здесь я весь.
Возьми меня за руку.“

Евгений Валерьевич Гришковец (1967) российский прозаик, драматург, режиссёр, актёр, музыкант
Джим Моррисон фото
Иоганн Генрих Песталоцци фото
Tom Robbins фото
Дрю Берримор фото
Ральф Уолдо Эмерсон фото

„Этот жанр можно определить как «иконографию». Без икон жизнь пресна, это старая истина. Но, понимаете, поп-иконы и гей-иконы не канают на фоне настоящей кровищи. Золотые оклады тоже сильно все портят, за ними не видна судьба. Иконография – самый строгий жанр, потому что совершенно не прощает халтуры. Нельзя перебрать с пафосом, будут ржать. Нельзя беречь героя. Нельзя делать героя неуязвимым – слишком мощным, с горой мышц (это броня, она запрещена), бессмертным, с фигой в кармане, с нечеловеческим геномом, слишком интеллектуальным и всезнающим (знания – броня, она запрещена), нельзя делать героя женатым, детным, семейным (семья — броня), предельная любовь к жизни должна соседствовать с танатосом, потому что только на фоне танатоса жизнь выглядит остро, четко, поэтично. У героя не может быть грубого, тяжелого лица. Он не должен быть зрелым. Это какие-то давно забытые категории «прекрасного», о которых сейчас помнят, по-моему, только японцы. Поэтому все вменяемые люди смотрят анимэ с полуоформленными подростками, на каждом из которых Рана и Миссия. Невыносимо больно видеть потуги Голливуда с его отличным пониманием необходимости Героики («Мстители» кричат об этом своей пачкой суперменов) и полным прососом основ жанра. Нет ни одной идеи. «Человечество» Голливуда, за которое бьются последние десятилетия все красивые морды Америки – это гламурная полая форма, в которой ничего нет. Нет мотивации – спасай человечество. Человечеству совершенно пох, потому что единственная реакция, на которую оно способно – это с воплями бежать от камней с неба, дожевывая гамбургер или двигая перед собой детскую коляску. Как бы диалог со спасаемым, вообще, нужен. Спасение безразличного и невтемного объекта – это просто корпоративное развлечение, в которое посвящен лишь онанист-спасатель.“

Милен Демонжо фото
Михаил Михайлович Пришвин фото
Александр Семёнович Кушнер фото
Ванда Бленьская фото

„Любовь – это риск на всю жизнь.“

Ванда Бленьская (1911–2014) польская журналистка, писательница
Джаред Лето фото
Эдгар Аллан По фото

„… Ах, Смерть, тот самый призрак, что восседал во главе стола на всех празднествах! Как часто, Монос, терялись мы в предположениях о ее природе! Как загадочно обрывала она наше блаженство, говоря ему: «Доселе и не дальше!» Та чистая и искренняя взаимная любовь, что горела в наших сердцах, мой Монос, — о, как же самонадеянно были мы убеждены, испытав счастье при ее первом проблеске, что наше счастье будет возрастать вместе с нею! Увы, по мере ее роста, рос в наших сердцах и страх пред тем злым часом, который спешил разлучить нас навсегда! И так с течением времени любить стало мукой. Даже ненависть в сравнении с этим показалась бы милосердием!“

Эдгар Аллан По (1809–1849) американский писатель, поэт, литературный критик и редактор

из рассказа "Беседа между Моносом и Уной".

Николай Иванович Вавилов фото

„Мы — педагоги, преподаватели ради любви к делу. Ибо каждый из нас видит смысл жизни в том, чтобы сделать побольше, проложить тропу поглубже, и то, что мы сделали, накопили, передать стране, которой мы преданы.“

Николай Иванович Вавилов (1887–1943) российский и советский учёный-генетик, ботаник, селекционер, географ

Из речи в ВИРе (Все­рос­сийс­кий инс­ти­тут рас­те­ни­е­водст­ва) 15 марта 1939 года.