Цитаты о ощущение

страница 4

„Проблема писателей, как мне кажется, состоит в том, что мы вещаем, словно имеем на то какое-то особое право, а при этом литературе недостает точности, чтобы ухватить ту реальность, которую мы пытаемся представить. Мы впадаем в бессвязность и нечленораздельность, но не приближаемся ни на шаг к цели. Правда, порой в метафоре или в стихотворении удается точным ударом вызвать дрожь понимания, передать читателю ощущение особой реальности, особого мироустройства — а ведь ради этого, по-моему, и затевается вся охота. Мы должны попытаться понять, что такое та реальность, которую мы беремся описывать. Китайские афоризмы подходят к ней гораздо ближе, чем мы, европейцы, со всей нашей литературой, — индийские и китайские.“

„Я знаю, что Арамис воспринимается как романтик. Тем не менее, я не нахожу его таким, в обычном смысле этого слова, да и чтобы оно не означало. Он ищет настоящую любовь, но она ускользает от него. Ему нравится ощущать себя живым, и неважно от чего: от остроты ощущений в бою, от приключений или находясь рядом с красивой леди. Определенно, он не игрок, заигрывая с единицами, что переходит в коллекционирование женщин. Я не думаю, что это есть в Арамисе. В большинстве своем, женщины сами приходят к нему.“

„Чеховская душа в мире — это душа Каштанки, которая все время помнит о своем хозяине, и все время с несколько брезгливым любопытством присматривается ко всему остальному. Каштанку заставляют выступать в цирке. Но она все время хранит память о рае, в который она непременно вернется. Ощущение собаки в чужом доме — это и есть, строго говоря, портрет чеховской души.“

„Я люблю-люблю-люблю российские романы XIX века — Толстой, Достоевский, Тургенев. Порой они напоминают мне сценаристов, сценаристов старого кино, которые делали большие, эпичные истории. Такие ощущения у меня возникают, когда я их читаю. Но я также живу в мире кино.“

„Главная черта, которую надо искать в своей родственной душе, — это чувство узнавания, ощущение «я дома».“

„У меня такое ощущение, что мы все — островки в общем море.“

„Всякая морда благоразумного фасона вызывает во мне неприятное ощущение.“

„В России сейчас театр обуржуазился, «касса» владеет умами. Но ведь не только она должна быть критерием творческого успеха. Театр — это кафедра, с которой должны звучать важные вещи. По большому счету, актера, как жителя Европы, должны волновать даже такие процессы, как антиглобализм, терроризм, политика и прочее. Если мы будем замыкаться только на каких-то локальных, бытовых темах, то рано или поздно каждый из нас может оказаться на помойке собственных мыслей, <…> и задаваться сакраментальным вопросом: когда и почему я стал таким никчемным. Вот над этим я и рассуждаю практически всё время — не специально, а фоном. Меня не покидает ощущение кризиса: впечатление такое, что уже все переиграл, что всё уже в моей жизни было. Откуда же взяться веселью?“

„Я ни разу не проиграл: десять побед и две ничьи, но перед каждым боем у меня было ощущение, что я вот-вот наложу в штаны от страха.“

„Есть одна такая не приятная для меня штука… переозвучивать самого себя… а особенно когда там, в кадре ты уже все сыграл, а режиссер все одобрил… Тогда-то и начинаются «мучения адовы», а все потому, что повторить так же как сыграл уже не выходит… и сам слышишь. как много тебе давало все вокруг, ранее утро, пронизывающий холод, недосып, шум проезжающих поездов… а тут в тёплой студии, под ламповым светом, приходится искать эти ощущения где-то в глубине своих воспоминаний, напрягая аффективную память…“

„Глядя на людей, ангелы плачут, потому что им недоступно то, что доступно нам: ощущение момента.“

„Вот мы все говорим, что у нас сексуальное табу, да? Нет. На самом деле, самое страшное табу не на секс, а на то, что с ним связано: телесный контакт, ласка и нежность. И поэтому я всегда говорю: «Женщины, девочки, вы не недотраханные, а недотроганные». Мужчины вообще не знают, что с этим делать: «А что хотят-то? Я с этим ощущением не знаком. Меня просто гладят».“

„Последнее утешение того, кто страдает бессонницей, — это ощущение превосходства в дремлющем мире.“

„У меня нет оружия. И я не против запрета на ношение оружия. Он мог бы сотворить настоящие чудеса. Уличное насилие в Америке запредельное. Когда приезжаешь в Европу, кажется, что сбежал от постоянного ощущения опасности. В Европе тоже убивают и насилуют, но, по сравнению с Америкой, это просто детский сад какой-то. Хотя, если взглянуть на это все немного иначе, можно сказать, что запрет на ношение оружия в Штатах — немного лицемерная идея. Америку основали люди со стволами в руках, которые просто брали что им понравится. Мы, в общем, нация воинов. Мы очень легко заводимся, и иногда по делу.“

„Когда человек приходит в Университет, у него должно сформироваться ощущение, что абсолютно за все, что он делает, он отвечает сам. Если родители продолжают с ним нянчиться, это не идет ему на пользу. Душевное тепло, совет в трудную минуту, общение, совместное проведение свободного времени — вот что требуется от родителей.“

„Сейчас вы видите, что ведущие политических, информационных программ читают текст, который утвержден или даже написан самим выступающим (это не имеет значения) по суфлеру. Суфлер играет положительную роль — в том, чтобы соблюдать хронометраж, но, к сожалению, он снижает естественное, человеческое, свойственное каждому в его артистической природе. Поэтому такого живого, сопереживающего глаза, тональности мы уже не чувствуем. А вы заметили, что темп речи сейчас убыстрился? Ни во Франции так быстро не говорят, ни в Испании. Такое ощущение, что мы стали совершенно нерусскими людьми, ведь русская речь подразумевает раздумье, второй план, паузы…
<…>
Важно не просто нести информацию, а всё-таки быть человеком, который вместе с вами сопереживает то, о чем вам рассказывает. Констататоры фактов и есть дикторы. Я не хочу критиковать молодое поколение ведущих, но многие из них как раз напоминают Диктора Дикторовича и Дикторину Дикторовну, тех, что работают на вокзале: «С пятой платформы отходит поезд номер семь, Москва-Бердичев».“

„Это сейчас можно сотворить на пленке все, что угодно, — в цифровом формате. Все это делается на студиях спецэффектов, на компьютерах, — и от этого все стало куда скучнее. Ощущение мастерства пропало. Так что сейчас мне кажется совершенно естественным желание отказаться от спецэффектов.“

„У меня такое ощущение, что людей просто пытаются загнать в пресловутые 90-60-90. Производители джинсов и знаменитые дизайнеры делают одежду нулевого размера. Зачем? Как кто-то может быть нулем?!“

„«Повторение ощущения не есть опыт». То обстоятельство, что кто-то слушает некие истины вновь и вновь, и вновь, не обязательно свидетельствует о том, что он получает опыт, в смысле реализации этих истин. Реализация означает, что услышанное находит осязаемое выражение в действии.“

„Необходимость ложиться ночью спать почти всегда вызывает тоску и чувство непонятной вины. Нет ощущения правильно прожитого дня.“

„Тот брак испепелил меня. С тех пор я не могу слышать Володиных записей. Когда он поет, я ещё держусь, но как только начинает разговаривать с публикой, ощущение, будто он здесь, рядом, становится невыносимым. Я не могу. Я каждый раз заново умираю.“

„Научно установленный факт, что ощущение потери некоторой суммы в два раза сильнее радости её же приобретения. Поэтому мы генетически склонны уклоняться от рисков сильнее, чем того требует анализ и здравый смысл.“

„У меня ощущение, что должно пройти время, чтобы Алексей понял, что то, что происходит сейчас, это для нашего общего блага и что он может стать частью очень большой истории. И что совершенно неважно, здесь неважны, знаете, с вами с мужчинами очень тяжело. У вас у всех очень большое эго и большие амбиции. Вам в принципе не нравится мысль, что женщина, да еще и блондинка откроет какую-то дверь, куда на самом деле войти-то могут все.“

„Счастье – это ощущение родства.“

„Красота – это ощущение гармонии.“

„Мы с Тарковским росли под знаком отрицания много­го из того, что было в кинематографе. Нам казалось, что мы знаем, как делать настоящее кино. Главная правда — в фактуре, чтобы было видно, что все подлинное — камень, песок, пот, трещины в стене. Не должно быть грима, штукатурки, скрывающей живую фактуру кожи. Костюмы должны быть неглаженые, нестиранные. Мы не признавали голливудскую или, что было для нас то же, сталинскую эстетику. Ощущение было, что мир лежит у наших ног, нет преград, которые нам не под силу одолеть.“

„Юрий Миранович Антоян о Джумагалиеве и других серийных убийцах: «Сексуальные «серийные» убийства обладают общими характерными чертами, которые всегда связаны с интимной жизнью виновного, его психотравмирующими сексуальными переживаниями, его ощущениями своей сексуальной недостаточности, ущербности, что и позволяет называть подобные убийства сексуальными. В жизни каждого такого убийцы были серьёзные провалы в половой жизни, а у подавляющего большинства — подлинные катастрофы, то есть они не состоялись как мужчины. Так, Чикатило был импотентом, Головкин (убивший 12 мальчиков и подростков) и Ершов (зарубивший топором 4 женщин) — девственниками, убийца-людоед Джумагалиев испытывал отвращение к половому акту и т. д. Одним словом, почти все серийные сексуальные убийцы были сексуальными неудачниками либо ощущали себя таковыми.»“

„(Об атмосфере на «Олд Траффорд» после одного из матчей) Зрители были мёртвые. Было ощущение, что я на похоронах.“

„Ваша слабая сторона, отрицательное начало, подтачивающее все Ваши удачи, все счастливые Ваши подступы и живые вступления к теме, это Ваши частые, почти постоянные переходы от фигур и метафор, основанных на действительно существующих ощущениях, к игре разнозначительными оттенками слова, к голой словесности, к откровенному каламбуру. Неужели и в этом виноват только я? Неужели Вы не замечаете разрушительного, обесценивающего действия этого элемента, подрывающего, подтачивающего все Ваши добрые достижения тем вернее, что почти всегда Вы начинаете Ваши длинные, зачастую растянутые стихи с обрисовки действительно виденного или пережитого, а когда этот неподдельный запас истощится (тут бы и кончить стихотворение), приписываете к нему многословное и натянутое каламбурное дополнение, производящее впечатление рассудочной неподлинности.“

„Отделаться от ощущения турне очень тяжело. Проходишь через депрессию. Ведь, в конце концов, ты выступаешь потому, что тебе нужно внимание. В турне ты бог, ты босс, ты рок-звезда! Люди всё для тебя делают, и вдруг ты должен заботиться о себе сам.“

„Счастье в буддизме рассматривается не как субъективное ощущение удовольствия или осмысленности, а как свобода от погони за субъективными ощущениями.“

„У Николая I всё-таки ещё существовало то чувство «жеста», то чувство «стиля», которое так связано с чувством государственности (и которое позднее, у его преемников, окончательно выродилось в собственническое ощущение вотчины) <…>.
Но есть факт ужасный и незабываемый: незадолго до смерти, перед Севастопольской войной, Николай Павлович принимал в Зимнем дворце Дантеса, приехавшего с какой-то миссией от Наполеона III, и «любезно с ним разговаривал, вспоминая прошлое.»“

„Недавно мне посчастливилось: выходной совпал с концертом моего любимого музыканта Николая Носкова. И я была в Кремлевском дворце на его юбилейном концерте — единственном, с симфоническим оркестром, с его друзьями, Мазаевым, „Парком Горького“ — моей любимой группой… Это было уникальное мероприятие — по духу, по ощущениям. Абсолютное соответствие таланта Носкова и его статуса, достижений. Я получила фантастическое удовольствие — орала так, что сорвала голос и уже неделю не могу восстановить. Словом, вела себя совершенно неприлично для Кремля — но ни капельки об этом не жалею“

„Мне ясно, что это [его последние работы и идеи об искусстве] - это искусство будущего. Футуризм, хотя и вышел за пределы натурализма, слишком занят человеческими ощущениями. Кубизм, который по своему содержанию все еще слишком озабочен более ранними эстетическими продуктами и, следовательно, менее укоренен в свое время, чем футуризм, - кубизм сделал гигантский шаг в направлении абстракции и в этом отношении своего времени и будущее. Таким образом, по своему содержанию оно не современно, но по своему действию оно есть.“

„Я не добился успеха; но я спровоцировал шум; и ощущение было настолько приятным, что я решил попробовать еще раз.“

„У меня такое же ощущение от чтения её произведений, какое я получила от классики Хайнлайна: обновленная вера в человечество и желание исследовать и творить добро во вселенной. Большое чувство.“

„Конечно, такие марафоны проводились не часто, но они были. Я подсчитал, что за одиннадцать месяцев службы в армии провел в лесу больше ста дней. Финляндия полна лесов: ими покрыто 70 процентов территории страны. У меня было ощущение, что я побывал возле каждого дерева … Кроме того, теперь мне до конца жизни есть о чем поговорить с любым финном. Некоторые даже считают, что это главная причина всеобщей воинской обязанности в стране: надо дать финнам неисчерпаемую тему для разговоров за пивом. Общее несчастье их объединяет. Служат они с отвращением, но потом с удовольствием об этом вспоминают.“

„Константин приехал часов в десять, огорчённый, возмущённый до крайности. Вести, привезённые им, привели нас в ещё большее негодование. Легче было бы перенести такой удар, если бы это совершилось вследствие необходимости, если бы мы уступили силе, превосходству врагов; но когда это всё даром; когда, напротив, мы одержали победу, отбив их почти на всех пунктах, и после этого по соображениям какого-нибудь Горчакова отдали Севастополь, не только Севастополь, но всю славу, всё значение России, честь и целость нашей земли, всё её будущее, все её предания, наследственное влияние её на востоке; когда даром были в продолжение года все её успехи, неимоверные труды и самопожертвования, до сих пор увенчавшиеся полным успехом, всех беспримерных защитников Севастополя, это невыносимо, возмутительно! Овладевает такое безотрадное, бесполезное сожаление, невыносимо болезненное чувство, с полным сознанием невозможности отвратить зло… Безнадёжность полная в будущем! Изнемогаешь под тяжестью всех этих ощущений; невыносимо бывает — не знаешь что делать, днём и ночью всё то же, беспрестанно то же, и то же, и сердце болит от тоски! Тяжёлые, тяжёлые времена! О, дай Господи, чтобы они были непродолжительны, чтобы эти тяжкие испытания, посылаемые нам за грехи наши, принесли благодатный плод, обратили бы нас к Тебе!“

„Тургенев — огромного роста, с высокими плечами, огромной головой, чертами чрезвычайно крупными, волосы почти седые, хотя ему еще только 35 лет. Вероятно, многие его находят даже красивым, но выражение лица его, особенно глаз, бывает иногда так противно, что с удовольствием можно остановиться на лице отца Гильфердинга. Тургенев мне решительно не понравился, сделал на меня неприятное впечатление. Я с вниманием всматривалась в него и прислушивалась к его словам, и вот что могу сказать. Это человек, кроме того что не имеющий понятия ни о какой вере, кроме того, что проводил всю жизнь безнравственно и которого понятия загрязнились от такой жизни, это — человек, способный только испытывать физические ощущения; все его впечатления проходят через нервы, духовной стороны предмета он не в состоянии ни понять, ни почувствовать. Духовной, я не говорю в смысле веры, но человек, даже не верующий, или магометанин, способен оторваться на время от земных и материальных впечатлений, иной в области мысли, другой под впечатлением изящной красоты в искусстве. Но у Тургенева мысль есть плод его чисто земных ощущений, а о поэзии он сам выразился, что стихи производят на него физическое впечатление, и он, кажется, потому судит, хороши ли они или нет; и когда он их читает с особенным жаром и одушевлением, этот жар именно передает какое-то внутреннее физическое раздражение, и красóты чистой поэзии уже нечисты выходят из его уст. У него есть какие-то стремления к чему-то более деликатному, к какой-то душевности, но не духовному; он весь — человек впечатлений, ощущений, человек, в котором нет даже языческой силы и возвышенности души, какая-то дряблость душевная, как и телесная, несмотря на его огромную фигуру. А Константин начинал думать, что Тургенев сближается с ним, сходится с его взглядами и что совершенно может отказаться от своего прежнего, но я считаю это решительно невозможным. Хомяков сказал справедливо, что это всё равно, что думать, что рыба может жить без воды. Точно, это — его стихия, и только Бог один может совершить противоестественное чудо, которое победит и стихию, но, конечно, не человек. Константин сам, кажется, в этом убеждается и на прощанье пришёл в сильное негодование от слов Тургенева, который сказал, что Белинский и его письмо, это — вся его религия и т. д.. Я уже не говорю о его ошибочных мыслях и безнравственных взглядах, о его гастрономических вкусах в жизни, как справедливо Константин назвал его отношение к жизни, а я говорю только о тех внутренних свойствах души его, о запасе, лежащем на дне всего его внутреннего существа, приобретённом, конечно, такой искажённой и безобразной жизнью и направлением, но сделавшемся уже его второй природой. При таком состоянии, мне кажется, если Бог не сделает над ним чуда и если он не сокрушит сам всего себя, все его стремления и приближения к тому, что он называет добром, только ещё более его запутают, и он тогда совершенно оправдает стихи Константина.“

„Кто может сказать, единственное ли то устройство мира, в котором мы существуем? Оно предстает данностью, но, может, это нечто текучее, приобретающее ту форму, которую ему создает человек? Стереотипы предписывают поведение и даже мысли, те создают путь, по которому мчится жизнь. В этой данности у женщины есть десять, пятнадцать, ну даже двадцать лет ощущения себя женщиной, а потом все катится вниз, с каждым годом только отбирая что-то, ничего не давая взамен. Но путь мог бы быть и другим, а с ним — и устройство мира. Бесконечность смены красок, страстей, фантазий, набирающих силу с каждым годом, наполняющие жизнь женщины новыми ощущениями. Из них можно мять, лепить, менять и сам мир, выбрасывать из него отжившее, как хлам из кладовки.“

„Ощущение собственной мощи обладает даром чуть ли не понуждать человека её применить. Идти рука об руку с мощью — это искушение приложить руку к истории.“

„Что случилось с… Во все времена, от пещер первобытных людей до ночных клубов, твои самые близкие люди исчезали куда-то, оставив тебе ощущение незавершенности. Сейчас это тоже возможно. Хотя гораздо сложнее. У тебя может смениться номер мобильного телефона или адрес электронной почты, но если ты не скрываешься преднамеренно, отследить тебя очень легко. Сегодня почти у каждого есть своя страничка в Интернете, даже у хомяков.“

„Голова быстро исчезает, дверь трейлера захлопывается, но в воздухе остается безошибочное ощущение продолжающегося надзора, как если бы ангел на мгновение коснулся сандалией поверхности нашей планеты, поинтересовался, все ли в порядке, и, получив утвердительный ответ, со скептическим видом вернулся на свое место в небесном эфире, напомнив смертным, что им лишь отчасти доверяют управление земными делами и что никакая оплошность впредь не пройдет незамеченной.“

„Я прибыл в Новоспасское в добром здоровье, но скоро начал чувствовать, что аппетит и сон начали исчезать. Желая поддержать себя, я для гимнастики начал маленьким топором рубить лишние липы, коих было множество, чтобы дать простор дубам, вязам и другим деревьям. Нет сомнения, что я надсадил себя; я начал чувствовать болезненные ощущения в брюхе. 1 сентября у меня сделалось сильное нервное раздражение. Несмотря на это, в начале сентября я навестил ближайших родственников.“

„Раньше у меня иногда возникала идея, что я смог бы долгое время вести призрачную жизнь. Что скука, состояние относительно безболезненное, позволила бы мне выполнять каждодневный житейский ритуал. Ещё одна ошибка. Скуку нельзя терпеть долго; рано или поздно она перерождается в череду болезненных ощущений, в настоящую боль. Именно это со мной сейчас и стало происходить.“

„Я никогда не бываю одинок у себя в хижине, особенно по утрам, когда посетителей не бывает. Попытаюсь передать свои ощущения некоторыми сравнениями. Я не более одинок, чем гагара, громко хохочущая на пруду, или сам Уолденский пруд. Кто разделяет одиночество этого водоема? А между тем его лазурные воды отражают не демонов тоски, а небесных ангелов. Одиноко и солнце, кроме тех случаев, когда мы в тумане видим их как бы два, но ведь одно из них — ложное. И бог тоже одинок, а вот дьявол, тот отнюдь не одинок, он постоянно вращается в обществе, и имя ему легион. Я не более одинок, чем одиноко растущий коровяк, или луговой одуванчик, или листок гороха, или щавеля, или слепень, или шмель. Я не более одинок, чем мельничный ручей, или флюгер, или Полярная звезда, или южный ветер, или апрельский дождь, или январская капель, или первый паук в новом доме.“

„Я хорошо потрудился, но всегда остается ощущение, что можно было бы сыграть лучше. Леголас — один из определяющих персонажей в моей карьере.“

„Я начал писать стихи в 1909 году, а Надя год спустя. Не знаю, при каких обстоятельствах она познакомилась с В.Я. Брюсовым. В 1911 году Валерий Яковлевич посвятил стихотворение Н. Львовой; он писал:
* Мой факел старый, просмолённый,
Окрепший с ветрами в борьбе,
Когда-то молнией зажжённый,
Любовно подаю тебе.
В феврале следующего года Надя писала: «Мне всё равно, мне всё равно. Теперь больше, чем когда-либо... Тебя приветствую, моё поражение».
Осенью 1913 года вышли две книги: «Старая сказка» Н. Львовой и «Стихи Нелли» без имени автора, посвящённые Н. Львовой, со вступительным стихотворением Брюсова, который был автором анонимной книги.
Брюсов говорил:
* Пора сознаться я — не молод; скоро сорок...
Наде было на восемнадцать лет меньше. Она писала:
* Но, когда я хотела одна уйти домой, —
Я внезапно заметила, что Вы уже не молоды,
Что правый висок у вас почти седой, —
И мне от раскаянья стало холодно.
Эти строки написаны осенью 1913 года, а 24 ноября Надя покончила жизнь самоубийством. Она переводила стихи Жюля Лафорга, который писал о невыносимой скуке воскресных дней; в одном из его стихотворений школьница неизвестно почему бросается с набережной в реку. Брюсов часто говорил о самоубийстве, над одним из своих стихотворений он поставил как эпиграф тютчевские слова:
* И кто в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений —
Самоубийство и Любовь!
А Надя застрелилась... В предисловии к посмертному, дополненному изданию «Старой сказки» я прочитал: «В жизни Львовой не было значительных внешних событий.»“

„Так вот этот Мальтен рассказал мне следующее приключение. Его двоюродный брат, унтер-офицер индийской армии, в одно прекрасное воскресенье отправился из Калькутты на загородную ферму, в гости к приятелю. На ферме он застал праздник; к вечеру было пьяно всё — господа и слуги, англичане и индусы, люди и слоны. Кузен Мальтена — человек, склонный к поэтическим настроениям, даже стихи пишет. Чуть ли не ради поэтических впечатлений и угораздило его попасть именно в индийскую армию. Отдалясь от пьяного общества, он одиноко стоял у колючей растительной изгороди, смотрел на закат солнца и, как очень хорошо помнит, обдумывал письмо в Ливерпуль, к своей невесте. Именно на полуслове: «…ваша фантазия не в силах вообразить, дорогая мисс Флоренса, неисчислимые богатства индийской флоры и фау…», он слышит позади себя тяжкие и частые удары. Точно какой-нибудь исполин сверхъестественной величины и силы, Антей, Атлас, с размаху вбивает в землю одну за другой длинные сваи. Не успел мечтатель обернуться, как его схватило сзади что-то необыкновенно крепкое, могучее, эластическое, подбросило высоко в воздух и, помотав несколько секунд, как маятник, с силою швырнуло в иглистые кусты алоэ — полумёртвого, не столько от боли, сколько от ужаса непонимания и незнания, самого опасного и могущественного из ужасов: его описали в древности Гомер и Гезиод, а в наши дни со слов Тургенева — Ги де Мопассан. Беднягу с трудом привели в чувство. Разгадка происшествия оказалась очень простою: один из рабочих слонов фермера добрался до кувшинов с пальмовым вином, опустошил их, опьянел и пришёл в ярость. Мундир унтер-офицера привлёк внимание хмельного скота своей яркостью, и кузен Мальтена стал его жертвой… Такого разнообразия индийской фауны не только мисс Флоренса, но и сам горемычный жених её, конечно, не мог себе ранее вообразить!.. Ощущение нежданно-негаданно схваченного слоном солдата, в ту минуту, когда он не только не думал о каком-нибудь слоне определённом но, вероятно, позабыл и самую «идею слона», вероятно, было близко к ощущениям человека в первый момент землетрясения.“

„Я не имею никаких сомнений, что за десять — одиннадцать лет, скажем, в 2025 году Украина может стать членом Европейского Союза. Сегодня в Европе восхищаются мужеством украинских героев, и есть даже ощущение, что Европа задолжала Украине. Этим обязательно надо воспользоваться. Это окно возможностей будет открыто недолго. За этот короткий срок надо продемонстрировать решительный настрой в проведении реформ, чтобы получить перспективу членства.“

„И кто в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений —
Самоубийство и Любовь!“

„Почему назвал «Спартак» необычной командой? Посмотрите, сколько болельщиков! Когда играем на выезде, их приезжает почти столько же, сколько ходит и на домашние матчи, очень много! Такое ощущение, что наших фанатов на выезде больше, чем местных. Люди отправляются в такие города, куда нужно лететь два-три часа. Так что клуб особенный в плане истории и болельщиков.“

„И кто в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений —
Самоубийство и Любовь!“

„Опять та же мысль: тем, кому дан дар жизни — и это значит: «религиозное» ее ощущение, гораздо меньше нужна «религия», которая почти всегда от недостатка, а не от преизбытка, от страха перед жизнью, а не от благодарности за нее. И эта безрадостная, безжизненная религия отталкивает. Отталкивает прежде всего потому, что обращена к жизни осуждением и злобой.“

„…Напомню недавние слова бывшего видного «единоросса» господина Лужкова, который на следующий же день после того, как перестал быть членом «Единой России», заявил, что эта партия — служанка. У меня такое ощущение, что если, не дай Бог (а может быть, дай Бог), однажды мы увидим, что все губернаторы лишатся своих постов, то услышим их коллективное мнение о том, что же на самом деле представляет собой «Единая Россия»…“

„…Это не страх, это была переживаемая тревога за масштаб происходящего, но страха личностного, что коленки трясутся и мы озираемся по сторонам — близко не было. Не было какого-то безудержного ликования. Я свои ощущения могу охарактеризовать сегодня более точно — это было состояние оптимистической трагедии. То есть, это огромная боль и бесконечная тревога за то, что страна, в которой ты вырос, в которой жили и живут твои родители, знакомые, родные, и многие из которых честно, искренне и самоотверженно верили и трудились на ее благо, эта страна перестала существовать. И ты оказался человеком, который делает это достоянием миллионов людей…“

„Взрыв — самое точное слово для характеристики процесса утверждения Зелазни в американской фантастике. На читателя не только обрушилась непосредственная «ударная волна» от первых его опубликованных произведений, но, продолжая аналогию, ещё доброе десятилетие оказывала воздействие остаточная радиация. То есть все те символы, образы, фантастические создания и по— этические метафоры, аллюзии и подтексты, которыми густо насыщены его романы и рассказы. Иногда эта «густота» второго плана даже мешает цельному восприятию той или иной вещи: после чтения остаётся ощущение чего-то тонкого, эмоционального, поэтичного — но чего именно (о чём тот или иной рассказ?), порой трудно сформулировать…
<…> Все <его романы, написанные после 1972 г.>, по-прежнему воспринимались как нечто филигранное, поражали богатством отделки, но — уже не удивляли так, как его ранние романы. <…>
В последние два десятилетия Зелазни пишет много и легко. В основном — лихо закрученную, хотя по-прежнему литературно отточенную научную фантастику; а порой не мудрствует лукаво, ставя на «верняк» американского книжного рынка — на фэнтези. <…> Что о них сказать? Читаются легко, забываются ещё легче…
<…> Роджера Зелазни успех не покидает вот уже скоро три десятилетия. И несмотря ни на какие увещевания здравого смысла, кажется, одно только бесконечное продолжение его «янтарного ожерелья» поддержит этот успех. Ожерелье-то красиво, слов нет; но судьба неподвижного жучка, завязшего в смоле, тревожит…“

„В Древней Греции были совершенно другие отношения с богами. Спектакль начинали на рассвете. Действие шло целый день. Зрители ели, пили, занимались любовью, кто уходил, кто спал. Когда солнце в зените, звучали основные женские монологи, потому что все женщины — внучки солнца. Вместе с солнцем на закате умирали все герои. И актеры, конечно, не думали о зрителях, они играли для бога Дионисия. Но люди потеряли эту связь с космосом и с богами. Когда произошел этот разрыв, театра фактически и не стало. Остались какие-то мистерии, площадные театры, все рождалось заново. Недаром «Гамлет» считается великой пьесой — это попытка соединения человека с космосом…. Мне кажется, что сегодня вновь происходит такое соединение. Это не смена мировоззрений, не богоискательство, которое было в начале XX века, а ощущение, что рядом с нами «кричит наш дух, изнемогает плоть, рождая орган для шестого чувства.»“

„Филип Дик, несмотря на то, что произведения его насыщены образами и деталями, происходящими из pulp-журналов, самый настоящий интеллектуал — из школы Пиранделло. В его романах вещи никогда не бывают такими, какими они кажутся. Там, между жизнью и смертью, лежат теневые земли Дика, лабиринты галлюцинаций, пещеры ощущений, саваны тусклой полужизни, страны паранойи, миры-гробницы и даже самый что ни есть ортодоксальный ад. Все его романы — это один большой роман, книга-откровение — «А la recherche du temps perfide.»“

„Мы не те, кем были раньше.
Мы не те, кем были раньше.
На месте нас только два наших призрака,
Пытающихся вспомнить ощущение собственного сердцебиения.“

„Не было бы ощущения остроты опасности -не было бы риска.“

„— Знаешь, что меня действительно возбуждает, — это ощущение от гигиенической палочки в ухе. Я обожаю чистить уши. Ужасно радуюсь, если удается выудить кусочек серы.“

„От него исходит ощущение надёжности. Мне знаком такой, правда, редкий, сорт людей, в присутствии которых слабый может чувствовать себя спокойно и уверенно. Взглянешь на такого — и тебе сразу ясно: это прочный человек, он не предаст друга, не обидит ребёнка, не ударит собаку, не станет защищать ложь.“

„Нужен некий локомотив,котоый мог бы стать в обществе лидирующей движущей человеческой силой для обьединения социального равенства,предпосылкой каковой становится-ощущение чувствительности этой проблемы у людей из за отсутствия доступа к материальным и духовным ценностям.“

„Афоризмом можно считать логически завершённую мысль, принятую с точки зрения ее значения для выражения новых ощущений, знаний и смыслов.“

„А представьте эпизод, когда твоя команда забивает гол, а ты не радуешься. Ты просто стоишь, потому что надо ждать ВАР. А потом, когда его засчитали, как-то уж странно радоваться. Две минуты назад забили, что теперь, как идиоту, скакать, что ли? Это новые чувства, новые ощущения, новая реальность. Но я огромный сторонник ВАР.“

„Болезнь – есть проявление внутренних проблем. Голова раскалывается – значит, не можешь решить какую-то задачу, боль в спине говорит об ощущении незащищенности, а понос бывает у тех, кто чего-то в своей жизни не переваривает.“

„Для меня как нож по сердцу изобретение, называемое электронными книгами, эти ровные ряды мертвых букв на экране. Разве может тут быть хоть какое-то сравнение с настоящими книгами, с их запахом, с тем волшебным ощущением, которое дарят рукам переворачиваемые страницы?“

„Человеку трудно адаптироваться в той среде,где присутствует постоянное ощущение страха.“

„Я осязал неосязаемые прутья своей мысленной клетки.

В этот момент я осязал стекло, отгораживающее меня
от мира,

стекло, которое выдул
сам.

Я осязал.

И слегка-слегка, как ребёнок на дне рождения, когда притаскивают верёвки со сладостями, как ребёнок, который тянется – на носочках уже – вот-вот, достать б языком свисающую «липучку» - руками нельзя – языком хотя бы – подпрыгивая, но «долизать» - вот так кончиком языка я зацепил ощущение себя

более вовлечённого в жизнь.

Как это я, но который больше.

Я смелее.

Я чище.

Я, который не отступает перед кочками лобстером,

не пятится крабом,

а просто берёт и решает.

Почему всё кажется настолько базовым?

Это текила или это мы, идиоты, трезвыми столь безудержно себе врём, усложняя простейшие схемы: не нравится – встаёшь – делаешь.“

„И тут я открыл в себе твердость.

Кэт, во мне всю жизнь жила твердость – тихая и сонная – или он ее одним взмахом вложил – но я открыл в себе твердость.

Этого ощущения не передать словом. Это чувство. Нет. Даже не чувство – действие.

Действие, когда все бесполезное, туманное, бескостное в тебе вдруг
собирается и становится звонкостью и льдом. Сталью дамасской.

Я открыл в себе твердость.“

„Призраки – это не души. Это мгновения.

То мгновение, когда разряженный 22-летний щёголь XVIII-го века бредет по узким коридорам слуг к любовнице, обжигается воском, капающим со свечи, переживает за мушку на прыще и предвкушает пять, шесть, семь раз за ночь.

То мгновение, когда вдова герцога N, просыпается посреди ночи по нужде и вдруг осознаёт, что утро больше не наступит. И всё, что у неё осталось – это три минуты ночного горшка, после которых невероятная усталость снова положит её на влажную перину, и больше уже ничего, никогда, никак не случится. И вот она тратит эти драгоценные три минуты не чтобы водрузиться на ночной горшок, но чтобы слезть с кровати и подойти к окну, а там – разочарование. В окне нет откровений, и вся её жизнь не промелькивает у неё перед глазами, и там даже нет луны – темные очертания вызубренных за сорок лет предметов. И нет, она не чувствует себя лучше – ощущение спущенной в выгребную яму жизни только усиливается, и вот она садится прямо на пол, а утром слуги найдут мертвую старуху в аммиачной луже.

То мгновение, когда молодая невеста, не в силах уснуть, накинув домашнее пальто с «бараньмим» рукавами по моде, бродит по полутемным залам, не в силах поверить, что отныне она – хозяйка. Что теперь это всё её – и титул, и дворец, и деньги, и это роскошнейшее пальто с бараньими рукавами. И жизнь улыбается ей жемчужной улыбкой.“

„Испытав предательство на своей шкуре-пережить порой бывает крайне сложно,мешает ощущение горечи во рту…“

„Для меня всегда важно внутреннее ощущение, а не то, как думают люди. Важно, когда ты ощущаешь внутреннюю правильность своего движения, своего пути, тогда вопросов нет. Главное — чтобы вопросов к себе не возникало.“

„Азарт и ощущение опасности часто перевешивают разум и осторожность,потому люди окунаются с риском для себя в свои приключения.“

„Только Смерть освобождает вас от отвественности, неприятных ощущений и необходимости жизнь свою проживать.“

„Просто ты даже пароль от вайфая на самом деле чуть по-разному спрашиваешь у бородача и у девочки в стразах.
И это нормально.
Это не плохо.
Это то, как переплетаются наш гендер и наши социальные роли.
Раздача социальных ролей неизбежна.
Та же Наташа, когда она выбирает, в какой цвет покрасить волосы и в каком стиле одеваться, она ведь примеряет разные ощущения себя.
Что не означает, что нельзя выкраситься полностью в розовый, даже болонку свою пудрить блестками и при этом быть первоклассным макиавеллевским махинатором.
Можно.
В том-то и прелесть, что можно.
В свободном обществе.
В обществе, где каждый ищет как именно себя выражать,
а не прикован стокилограммовыми цепями, проходящими через первичные половые признаки,
к износившимся социальным ролям.“

„«Нет ничего хорошего в том, чтоб ходить и вечно включать красную шапочку / синюю кепочку, до посинения стараясь быть хорошим, потому что это делается из того же страха перед людьми и того же ощущения себя беспомощной тетерей»“

„Кто из вас не знает этого ощущения, когда вам кажется: «я тупая, я не могу понять, я не могу просчитать».

Да мозг сам, у него нет таких разграничений тупой или не тупой. Он как нейросеть — ему в кайф считать, как компьютер, как искусственный интеллект не понимает понятие "ошибки". Мозг не тупой, он с радостью будет просчитывать 999 миллионов раз, лишь бы ему кое-кто другой не мешал своими раздраенными эмоциями: «Тупой я или не тупой? Медленный я или нет? О неет, неужели мне просчитывать 999 вероятностей»?

Даа, блин даа!!“

„Было волшебное ощущение капсулы времени,
временной петли,
где все мягко и славно, как плюш в борделе–
ничего ни с кем страшного уже никогда не случится.
Как кусочек мира над миром.
Олимп.
Но не где у богов своя жизнь и смешные, затхленькие трагедии.
Олимп как средоточие всего, что под ним.
Как что-то, что сводит всё воедино, концентрирует в одну точку – коммунистов, куртизанок, бриллианты, Ленина, изумруды, шампанское, Шумер и Ирландию, Сахару, наследников старых германских корон, янки…
Нет больше времен,
расстояний.
И страха нет.
Есть мозаика мира,
как мозаика красоты.
Олимп, как дом бога.
Дом создателя звезд.“

„И здесь не в словах, Кэтти, дело, но в ощущении, видении том внутреннем, когда всякая неуравновешенность, грусть, тоска, злость, зависть – выбор. И выбор уродливый.“

„И здесь не в словах, Кэтти, дело, но в ощущении, видении том внутреннем, когда всякая неуравновешенность, грусть, тоска, злость, зависть – выбор. И выбор уродливый, потому что неосознаваемый и неосознанный, выбор
из слабости, неспособности внутренней на счастье“

„В стойком ощущении мести проходит жизнь моя.
Пора уже наверное простить. И жизнь начать с нуля!“

„Соблазн-это та слабость,которая с дьявольской страстью заставляет нас испытать это блаженное ощущение.“

„Страх держит в своих тисках тех,кто давно смирился с утратой волевых качеств,получив взамен-стойкое ощущение тревоги.“

„Сегодня я внезапно очень отчетливо понял, что без тебя мне гораздо комфортнее, нежели с тобой. Мне с тобой становится скучно, холодно и одиноко.
Появилось странное ощущение, как будто я медленно деградирую…
А я хочу развиваться!“

„На глади озера святого.
Я вижу свое отражение.
Видать я рыбою давно уже стал.
Очень странное сие ощущение!“

„Когда я сижу на этой скамье и морской ветер дует мне в лицо, во мне возникают те состояния сознания, которые я называю ощущением осязания и давления.
Донесшийся до меня запах водорослей вызывает во мне воспоминания о том, что случилось, когда я впервые увидел море. Не прибегая ни к каким теориям относительно происхождения этих состояний сознания, мы скажем, что первые принадлежат к классу живых, а вторые — к классу слабых состояний.“

„Я уверен в том, что вижу свет, на том основании, что я не могу, пока ощущение имеется налицо, „представить себе“, что я гляжу в темноту.“

„Надеясь на подобные нам реакции, художники слова и кадров в кино вызывают у нас чувства и ощущения.“

„Зачем верить в намерения, дайте на руки, ведь реальность дана нам в ощущениях, а не в вере.“

„Глупость не знает пределов — человек ко всему привыкает. То есть человек привыкает и ему требуется более острые ощущения в дальнейшем.“

„Несвобода — не в том беда, что их размер одежды взаимно не подходит сторонам спора, а проблема в том, что глупец не в состоянии обосновать, почему ему тесно будет в чужой робе и обуви (ощущение стесненности — это чувство бытийности, но нет в том живой мысли).“

„Вырастая в постоянном внимании к внешним ощущениям, люди до наступления более зрелого возраста редко размышляют серьезно о том, что происходит внутри их;
а некоторые вообще почти никогда не размышляют.“

„Суждение, размышление, страсти, одним словом, все душевные операции суть не что иное,
как само ощущение в его различных превращениях.“

„Мы испытываем ощущения почти так же, как клавесин издает звуки. Внешние органы человеческого тела — как клавиши; предметы, воздействующие на них, подобны пальцам,
ударяющим по клавиатуре; внутренние органы тела — как корпус клавесина;
ощущения, или идеи, — как звуки.“

„Итак, внешний свет производит световые ощущения, которые посредством нитей
глазного нерва передаются мозгу, где они и осознаются. Но световое ощущение не есть еще зрение. Световые ощущения тогда только обращаются в зрение, когда нам удается, при его помощи, распознать внешние предметы; зрение, следовательно, заключается в понимании световых ощущений.“

„Ощущение хорошего настроения — это словно нежный и тёплый луч солнца, который проникает в самые отдалённые уголки нашей жизни и светит, будто самоцвет. Такое свечение, словно самоцвет, несёт в себе уникальную красоту, наполняющую нашу душу радостью и наслаждением, ведь оно подобно прикосновению шёлкового одеяния, ласкающему наше тело. Особая гармония охватывает наше внутреннее состояние, когда мы осознаём, что наше зрение в полном порядке и мы можем полностью погрузиться в изумительный мир красоты, который нас окружает.“

„Даже когда я умру, весь окружающий меня мир перестанет существовать в моем сознании, как и все, что могло бы меня радовать и волновать — в том самом мире, в котором все временно. Ведь как только погаснет свет в моих глазах, все что останется после него, это всего лишь ощущение.“