Цитаты о особенность

Коллекция цитат на тему особенность, мужчины, человек, жизнь.

Цитаты о особенность

Георг Гегель фото
Омар Хайям фото

„Учёные медики Джалинус, Сукрат и Букрат, Абу Али ибн Сина, Мухаммад ибн Закарийа, Бахтишу и Сабит ибн Кура говорили, что для организма людей нет ничего более полезного, чем вино, в особенности виноградное вино, горькое и профильтрованное. Оно уносит горе, веселит сердце, полнит, способствует перевариванию густой пищи, румянит щёки, освежает и белит кожу, обостряет память, скупого делает щедрым, трусливого делает храбрым и уменьшает болезни. <…> Некоторые прозорливые называют вино пробным камнем мужественного человека. Некоторые называют его критиком разума, некоторые — мерилом знания, некоторые — критерием таланта. Большие люди называли вино смывающим горе, а некоторые — веселящим горе. Кто выпьет пять чаш чистого вина, проявляет доброе и злое, что есть в нём, всю свою сущность. Оно делает незнакомого другом и умножает дружбу, в то же время оно усаживает друзей вместе.“

Омар Хайям (1048–1131) персидский поэт, философ, математик, астроном, астролог

«Науруз-наме», глава «Слово о пользе вина»
Трактаты

Гиппократ фото
Егор Летов фото

„Я выступаю уже 15 лет, и публика постоянно меняется. Мне нравится, что приходит молодёжь. Это значит, что мы не постарели. Это та, простите за цитирование Гребенщикова, «молодая шпана», которая, может, и не сотрёт нас с лица земли, однако непременно придёт нам на смену. По Фрейду или по Юнгу, это дети тех «новых русских», которые начали всю эту перестройку, всю эту лажу, всё это говно. Это люди, которые таким способом дистанцируются от своих родителей.
Когда-то я жил в московской заднице — на улице Красногвардейской — и мне нужно было попасть в центр. А учитывая ужасные пробки, я поехал на метро. Естественно, меня сразу узнали — мальчишки с ирокезами, на вид, извиняюсь, — абсолютные ***ища, страшные, дикие зверята в кожанках а ля Эксплойтед. Они подошли и первым же вопросом шокировали меня — о Юкио Мисиме. Неожиданно выяснилось, что они читали намного больше романов и каких-то рассказов Юкио Мисимы, чем я, и стали расспрашивать об особенностях его прозы — этим ребятам было по 15-16 лет! Потом зашёл разговор о Голдинге, Борисе Виане. Про «Осень в Пекине» — какой перевод лучший, какой худший… Это дети говорят о таком, понимаете? Я вышел и голову почесал: в таком возрасте я ещё Достоевского штудировал, а эти уже начитанные максимально и размышляют об авторском построении предложений и нюансах перевода. О Рюноскэ…“

Егор Летов (1964–2008) русский рок-музыкант, поэт, основатель и лидер рок-группы «Гражданская оборона»
Мишель де Монтень фото
Михаил Сафарбекович Гуцериев фото
Лев Давидович Ландау фото
Василий Осипович Ключевский фото
Лев Давидович Троцкий фото

„Всякая особенность характера, достигнув известной силы напряжения, превращается при известных условиях в преимущество.“

Лев Давидович Троцкий (1879–1940) революционный деятель рабочего движения XX века

Л. Д. Троцкий, «Сталин», т. 2.
Подтверждённые цитаты, В эмиграции, В Мексике

Джордано Бруно фото
Михаил Афанасьевич Булгаков фото

„Никогда и ничего не просите! Никогда и ничего, и в особенности у тех, кто сильнее вас!“

Михаил Афанасьевич Булгаков (1891–1940) русский писатель, автор романа «Мастер и Маргарита»

Источник: Master and Margarita

Карл фон Клаузевиц фото
Джон Локк фото

„Воспитатель должен обладать хорошим знанием света, знанием обычаев, нравов, причуд, плутней и недостатков своего времени, в особенности страны, в которой он живет. Он должен уметь показать их своему воспитаннику… должен научить его разбираться в людях… срывать маски, накладываемые на них профессией и притворством, различать то подлинное, что лежит в глубине под такой внешностью… Он должен приучать своего воспитанника составлять себе, насколько это возможно, правильное суждение о людях на основании тех признаков, которые лучше всего показывают, что те представляют собой в действительности, и проникать своим взглядом в их внутреннее существо, которое часто обнаруживается в мелочах, в особенности когда эти люди находятся не в парадной обстановке и не начеку.“

Джон Локк (1632–1704) британский педагог и философ
Дэниэл Рэдклифф фото
Джордано Бруно фото
Лев Николаевич Толстой фото
Эрих Мария Ремарк фото
Екатерина II фото
Лев Давидович Троцкий фото
Карл Маркс фото
Эпиктет фото
Ошо фото

„Уникальность — это дар Бога, особенность — ваша собственная попытка.“

Ошо (1931–1990) индийский религиозный деятель, основатель мистического учения
Дилан Моран фото

„Есть одна особенность, когда говоришь с русскими. Такое ощущение, что они знают какую-то тайну. По глазам видно. Когда они слушают тебя, такое ощущение, что у них фейерверки в глазах. Потому что, откуда я родом, все очень экспрессивно, эмоционально! Поэтому мы никогда не были сильной державой. Наши делают целое представление, когда говорят. Но у русских все в глазах. Люди тут слушают тебя, и ты чувствуешь, что тебя понимают, как никто никогда раньше не понимал. И ты рассказываешь им ещё и ещё! А они слушают тебя с этими фейерверками в глазах. А потом ты ждешь, что же они ответят. Они подвигаются ближе и говорят что-то типа:
— Любишь суп?..
— Да, знаете, я люблю суп.
— Я знаю, где можно вкусного супа поесть…
— И это всё, что ты можешь сказать мне после всей моей тирады о жизни?
— Нет. Нужно идти сейчас, а то закроется.“

Сергей Николаевич Ениколопов фото
Гейдар Алиев фото
Лев Николаевич Толстой фото

„Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по-французски, по-немецки и по-латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное — мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина — почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой — заметной в ребенке в самой первобытной форме — потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его.“

Лев Николаевич Толстой (1828–1910) русский писатель и мыслитель

«Война и мир»

Иван Сергеевич Тургенев фото
Бертран Рассел фото
Станислав Ежи Лец фото
Дэвид Теннант фото
Джозеф Аддисон фото
Назым Хикмет фото
Александр Глебович Невзоров фото
Геродот фото
Дмитрий Сергеевич Лихачёв фото
Сильвестр Сталлоне фото
Томас Джефферсон фото

„Если природа создала нечто, чем ты не можешь обладать в большей степени, нежели другие, то это благодаря воздействию мыслительной силы, именуемой идеей, каковая принадлежит человеку лишь до тех пор, пока он хранит её при себе; но стоит только её огласить, как она становится всеобщим достоянием, и тот, кому она достанется, уже не может отделять себя от неё. Особенность её заключается также в том, что каждый обладает не какой-то её частью, но владеет ею целиком. И тот, кому досталась от меня моя идея, воспринимает её сам, не умаляя при этом меня; не тень, но отблеск света отбрасывает он на меня. Идеи должны беспрепятственно передаваться от одного к другому по всему земному шару для морального и взаимного наставления человека и улучшения его состояния, кажется, было нарочито благосклонно задумано природой, когда она сделала их распространяющимися, подобно огню, по всему пространству без уменьшения их плотности в любой точке, и подобно воздуху, в котором мы дышим, двигаемся и имеем своё физическое существование и который не может быть ограничен или составлять исключительную собственность. Таким образом, изобретения по самой своей природе не могут быть предметом собственности.“

Томас Джефферсон (1743–1826) Третий президент США, 1-й Госсекретарь США
Герман Мелвилл фото

„Всякий раз, как я замечаю угрюмые складки в углах своего рта; всякий раз, как в душе у меня воцаряется промозглый, дождливый ноябрь; всякий раз, как я ловлю себя на том, что начал останавливаться перед вывесками гробовщиков и пристраиваться в хвосте каждой встречной похоронной процессии; в особенности же, всякий раз, как ипохондрия настолько овладевает мною, что только мои строгие моральные принципы не позволяют мне, выйдя на улицу, упорно и старательно сбивать с прохожих шляпы, я понимаю, что мне пора отправляться в плавание, и как можно скорее. Это заменяет мне пулю и пистолет. Катон с философическим жестом бросается грудью на меч — я же спокойно поднимаюсь на борт корабля. И ничего удивительного здесь нет. Люди просто не отдают себе в этом отчёта, а то ведь многие рано или поздно по-своему начинают испытывать к океану почти такие же чувства, как и я.“

Герман Мелвилл (1818–1891) американский писатель

Афоризмы и цитаты

Борис Леонидович Пастернак фото

„Я хочу сказать несколько слов о Тарасе Шевченко как переводчик. По важности, непосредственности действия на меня и удаче результата Шевченко следует для меня за Шекспиром и соперничает с Верленом. Вот с какими двумя великими силами сталкиваюсь я, соприкасаясь с ним. Из русских современников и последователей Пушкина никто не подхватывал с такою свободою Пушкинского стихийного развивающегося, стремительного, повествовательного стиха с его периодами, нагнетаниями, повторениями и внезапно обрывающимися концами. Этот дух четырехстопного ямба стал одной из основных мелодий Шевченки, такой же природной и непреодолимо первичной, как у самого Пушкина. Другой, дорогой для меня и редкостной особенностью Шевченки, отличающей его от современной ему русской поэзии и сближающей его с позднейшими ее явлениями при Владимире Соловьеве и Блоке, представляется глубина евангельской преемственности у Шевченки, которою он пользуется с драматической широтой Рембрандта, Тициана или какого-нибудь другого старого италианского мастера. Обстоятельства из жизни Христа и Марии, как они сохранены преданием, являются предметом повседневного и творческого переживания этого большого европейского поэта. Наиболее полно сказалась эта черта в лучшем из созданий «кобзаря», поэме «Мария», которую я однажды был счастлив перевести, но можно сказать, что у Шевченки нет ни одной строчки, которая не была бы овеяна тем же великим освобождающим духом. <…“

Борис Леонидович Пастернак (1890–1960) российский поэт и писатель

Автограф выступления на радио, 1946 г.
Проза

Гюстав Лебон фото
Сальвадор Дали фото
Джек Лондон фото
Пол Стэнли фото
Бенедикт Камбербэтч фото
Демокрит фото
Элиас Канетти фото

„Это эпоха, особенностью которой являются новые вещи, но отнюдь не новые мысли.“

Элиас Канетти (1905–1994) австрийский, болгарский, британский писатель, драматург, культуролог, социальный мыслитель
Джордж Оруэлл фото
Перикл фото
Анатоль Франс фото
Мольер фото

„Цель комедии состоит в изображении человеческих недостатков, и в особенности недостатков современных нам людей.“

Мольер (1622–1673) французский драматург, комедиограф и актёр

Источник: Г. Н. Бояджиев. Жан Батист Мольер // Мольер Ж.-Б. Собрание сочинений в двух томах. — Т. 1. — М., 1957.

Михаил Сергеевич Горбачёв фото
Иоганн Вольфганг Гёте фото
Фазиль Абдулович Искандер фото
Франсуа де Ларошфуко фото

„Людская привязанность имеет особенность изменяться с переменой счастья.“

Франсуа де Ларошфуко (1613–1680) французский писатель

«Максимы и моральные размышления»

Дмитрий Львович Быков фото
Огюст Конт фото
Александр III фото

„При Императоре Александре III, в особенности со времени моего вступления в должность директора департамента железнодорожных дел и потом, когда я был министром путей сообщения и министром финансов, - снова начала увеличиваться сеть русских железных дорог, т. е. постройки железных дорог, которые при Императоре Александре II, в конце Его царствования, а в особенности, после войны - прекратились.
При Императоре Александре III в России круто повернулась таможенная система и от фритредерства мы перешли к протекционизму. Этот переход был сделан при Вышнеградском, при моем большом участии - в качестве директора департамента железнодорожных деле; было это сделано потому, что Император Александр III сознавал, что Россия может сделаться великой лишь тогда, когда она будет страною не только земледельческою, но и страною промышленною; что страна без сильно развитой обрабатывающей промышленности - не может быть великой. Россия не могла быть великой, не будучи страною не только земледельческою, но и промышленною.“

Александр III (1845–1894) Император всероссийский, Царь Польский и Великий Князь Финляндский
Адольф фон Книгге фото
Петер Слотердайк фото
Софья Васильевна Ковалевская фото
Джордж Гордон Байрон фото

„Скука (ennuie) — слово французское, но это особенность наша, английская.“

Джордж Гордон Байрон (1788–1824) английский поэт-романтик

Мысли в прозе

Ян Амос Коменский фото
Иосиф Александрович Бродский фото

„Заведенные в школе порядки вызывали у меня недоверие. Все во мне бунтовало против них. Я держался особняком, был скорее наблюдателем, чем участником. Такая обособленность была вызвана некоторыми особенностями моего характера. Угрюмость, неприятие установившихся понятий, подверженность перепадам погоды — по правде говоря, не знаю, в чем тут дело. Люди с годами меняются. В юности они более упрямы, требовательны. Это обусловлено их личностным развитием, их генами. Случилось так, что я был несколько более требовательным, менее склонным прощать банальность, глупость или отсутствие чувства меры. Из-за этого я и сторонился других.“

Иосиф Александрович Бродский (1940–1996) российский и американский поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе

Из интервью Бродского "У меня перегружена память". Джейн В.Катц из книги "Artists in Exile", N.Y. 1983 год

Сара Бернар фото
Иоанн Златоуст фото
Колин Фаррелл фото
Astrid Lindgren фото
Иосиф Александрович Бродский фото

„… в целом отношения между реальностью и произведением искусства далеко не такие близкие, как уверяют нас критики. Можно пережить бомбардировку Хиросимы или просидеть четверть века в лагере и ничего не произвести, тогда как одна бессонная ночь может дать жизнь бессмертному стихотворению. Будь взаимодействие между пережитым и искусством таким тесным, как нам вбивали в голову начиная с Аристотеля и дальше, у нас в наличии было бы сейчас гораздо больше — как в количественном, так и в качественном отношении — искусства, чем мы имеем. При всём многообразии и в особенности ужасах пережитого в двадцатом веке большая часть содержимого наших полок просится в макулатуру.“

Иосиф Александрович Бродский (1940–1996) российский и американский поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе

«По ком звонит осыпающаяся колокольня», доклад на Нобелевском юбилейном симпозиуме Шведской академии, перевод с англ. Е. Касаткиной

Иосиф Александрович Бродский фото

„— Вы ощущаете сегодня Россию уставшей или, наоборот, страной пробудившейся, способной на некоторый прорыв в будущее?
— Вы спрашиваете меня, поэтому я отвечаю совершенно субъективно. Нет, это страна, которая в будущее не ориентирована. Все, что будет происходить, произойдет, как бы сказать, невольно и в сильной степени противу желания людей. Будет продиктовано не столько видением, концепцией, не говоря уж о диалоге с миром, сколько необходимостью. Повседневной жизнью. У России была возможность стать чем-то иным в этом столетии. Была бы возможность — если бы революция 17-го произошла на тридцать лет позже, если бы индустриализация, начавшаяся на рубеже веков, получила развитие и некая широкая промышленная база с коммуникациями и всеми прочими делами была бы унаследована новой политической системой. Но этого не произошло. Дело в том, что видение общества, жертвами которого оказались жители Европы и России и особенности. Основание этого видения, этой концепции социалистической заложили люди типа Гегеля, типа Маркса, и это были городские умы, городские мальчики. И когда они говорили об обществе, они видели не все общество, они видели город. Когда они говорили о прогрессивных силах в обществе, они имели в виду пролетариат. О консервативных — деревню. Но делить общество на прогрессивные и консервативные силы для социального реформатора, для социального мыслителя просто преступно. Глупо. Нельзя устанавливать иерархию между людьми. В результате возникла довольно диковинная ситуация — не только в России, уверяю вас, — возникла совершенно замечательная пирамида общества, на основание которой никто не обращал внимания. И кончилось тем, чем это кончилось, — в России прежде всего пирамида осела.“

Иосиф Александрович Бродский (1940–1996) российский и американский поэт, лауреат Нобелевской премии по литературе

Беседа с Еленой Якович, состоявшаяся в Венеции в ноябре 1993 года. Опубликована в "Литературной газете", 1994. №1-2.

Лев Николаевич Толстой фото

„Более же всего "не то" было его отношение к религии. Как и все люди его круга и времени, он без малейшего усилия разорвал своим умственным ростом те путы религиозных суеверий, в которых он был воспитан, и сам не знал, когда именно он освободился. Как человек серьезный и честный, он не скрывал этой своей свободы от суеверий официальной религии во время первой молодости, студенчества и сближения с Нехлюдовым. Но с годами и с повышениями его по службе и в особенности с реакцией консерватизма, наступившей в это время в обществе, эта духовная свобода стала мешать ему. Не говоря о домашних отношениях, в особенности при смерти его отца, панихидах по нем, и о том, что мать его желала, чтобы он говел, и что это отчасти требовалось общественным мнением, - по службе приходилось беспрестанно присутствовать на молебнах, освящениях, благодарственных и тому подобных службах: редкий день проходил, чтобы не было какого-нибудь отношения к внешним формам религии, избежать которых нельзя было. Надо было, присутствуя при этих службах, одно из двух: или притворяться (чего он с своим правдивым характером никогда не мог), что он верит в то, во что не верит, или, признав все эти внешние формы ложью, устроить свою жизнь так, чтобы не быть в необходимости участвовать в том, что он считает ложью. Но для того, чтобы сделать это кажущееся столь неважным дело, надо было очень много: надо было, кроме того, что стать в постоянную борьбу со всеми близкими людьми, надо было еще изменить все свое положение, бросить службу и пожертвовать всей той пользой людям, которую он думал, что приносит на этой службе уже теперь и надеялся еще больше приносить в будущем. И для того, чтобы сделать это, надо было быть твердо уверенным в своей правоте. Он и был твердо уверен в своей правоте, как не может не быть уверен в правоте здравого смысла всякий образованный человек нашего времени, который знает немного историю, знает происхождение религии вообще и о происхождении и распадении церковно-христианской религии. Он не мог не знать, что он был прав, не признавая истинности церковного учения.
Но под давлением жизненных условий он, правдивый человек, допустил маленькую ложь, состоящую в том, что сказал себе, что для того, чтобы утверждать то, что неразумное - неразумно, надо прежде изучить это неразумное. Это была маленькая ложь, но она-то завела его в ту большую ложь, в которой он завяз теперь.
Поставив себе вопрос о том, справедливо ли то православие, в котором он рожден и воспитан, которое требуется от него всеми окружающими, без признания которого он не может продолжать свою полезную для людей деятельность, - он уже предрешал его. И потому для уяснения этого вопроса он взял не Вольтера, Шопенгауера, Спенсера, Конта, а философские книги Гегеля и религиозные сочинения Vinet, Хомякова и, естественно, нашел в них то самое, что ему было нужно: подобие успокоения и оправдания того религиозного учения, в котором он был воспитан и которое разум его давно уже не допускал, но без которого вся жизнь переполнялась неприятностями, а при признании которого все эти неприятности сразу устранялись. И он усвоил себе все те обычные софизмы о том, что отдельный разум человека не может познать истины, что истина открывается только совокупности людей, что единственное средство познания ее есть откровение, что откровение хранится церковью и т. п.; и с тех пор уже мог спокойно, без сознания совершаемой лжи, присутствовать при молебнах, панихидах, обеднях, мог говеть и креститься на образа и мог продолжать служебную деятельность, дававшую ему сознание приносимой пользы и утешение в нерадостной семейной жизни. Он думал, что он верит, но между тем больше, чем в чем-либо другом, он всем существом сознавал, что эта вера его была что-то совсем "не то".“

Resurrection

Иван Фёдорович Крузенштерн фото
Плутарх фото
Николай Иванович Вавилов фото
Михаил Борисович Ходорковский фото
Эммануил Сведенборг фото
Антон Семёнович Макаренко фото
Александр Александрович Крель фото
Георгий Викторович Адамович фото
Филип Киндред Дик фото

„Многие из романов Дика, прочитанные по отдельности, могут показаться кладовками, заполненными хаотичными и сложными идеями, как если бы автор пытался уместить в одну вещь сразу всё, что пришло ему в голову. Возможно, этот недостаток проистекает от тогдашней обстановки на книжном рынке и от тех жёстких ограничений по объёму, которые издательство «Эйс» установило для своих авторов. С другой стороны, можно поспорить: а стали бы его романы такими глубокими и богатыми по мысли, будь они хотя бы на четверть длиннее? Чудесная, многоуровневая паутина тем и концепций, образовавшаяся в результате такого вынужденного «процесса конденсации», придаёт творчеству Дика некий специфический привкус, ту самую характерную особенность, которая делает его творчество поистине уникальным. Непокорное, эксцентричное, экстравагантное — в любом случае, оно свидетельствует о том, что Дик, по-видимому, первый настоящий гений в фантастике со времён Стэплдона. Он — некий своеобразный гибрид Диккенса и Достоевского, обладающий даром комизма и увлекательности первого и трагической глубиной второго, но выбравший, тем не менее, такой вид литературы, где его эксцентричность пришлась как нельзя ко двору. В любом случае, как и многие НФ-писатели, он узнал и полюбил этот жанр, читая журналы задолго до того, как сформировались его литературные вкусы. Он так и не оправился от первого увлечения запретными прелестями ван Вогта.
Дик — один из мастеров современных неудовлетворенностей, в лучших традициях описателей безнадёжности, которая проходит через Свифта и Хаксли. Для Дика нет простых решений, нет лёгких установок и всемогущих супергероев. Его герои, часто хилые, часто совсем не отвечающие ситуации, стоят по колено в технологических отбросах и смотрят с тоской на видения, которые выходят за пределы их понимания. Настроение, доминирующее в книгах Дика, сродни угрюмым метафизическим комедиям — как, например, в сцене из романа «Снятся ли андроидам электроовцы?», где Рик Декард, уже полностью избавившийся от иллюзий, вдруг делает открытие, что жаба, которую он подобрал в пустыне, надеясь, что это последний экземпляр исчезнувшего вида, вовсе не живое существо, а всего лишь машинка. Эта жаба внушает нам такое же сильное отвращение, смешанное со смехом, как и робот у Гаррисона, работающий на угле (хотя там пафоса больше); должно быть, мы бессознательно противопоставляем эту жабу и этого робота великому образу Человека, Сына Божьего, видим их как символы одновременно и наших достижений и наших падений — нашего наследства Франкенштейна, превращённого в тягостный фарс.“

Филип Киндред Дик (1928–1982) американский писатель

Брайан Олдисс, «Кутёж на триллион лет»

Эта цитата ждет обзора.
Салливан, Луис Генри фото

„Каждая вещь в природе имеет форму, иначе говоря, свою внешнюю особенность, указывающую нам, чем именно она является, в чем ее отличие от нас и от других вещей.
В природе эти формы неизменно выражают внутреннюю жизнь, основные свойства животного, дерева, птицы, рыбы — свойства, о которых их формы нам сообщают.
Формы эти настолько характерны, так четко различимы, что мы просто считаем, что им «естественно» быть такими. Но стоит нам заглянуть под поверхность вещей, стоит нам посмотреть сквозь спокойное отражение самих себя и облаков над нами, заглянуть в чистые, изменчивые, неизмеримые глубины природы, — какой неожиданной окажется их тишина, как удивителен поток жизни, как загадочна тайна! Сущность вещей всегда проявляется в плоти вещей, и этот неиссякаемый процесс мы называем рождением и ростом. Постепенно дух и плоть увядают и наступает упадок и смерть. Оба эти процесса представляются связанными, взаимозависимыми, слитыми воедино, подобно мыльному пузырю с его радугой, возникшему в медленно движущемся воздухе. А этот воздух прекрасен и непостижим.“

Салливан, Луис Генри (1856–1924) американский архитектор

форма, вещь
Источник: «Автобиография идеи»

Эта цитата ждет обзора.
Томас Гоббс фото
Урсула Крёбер Ле Гуин фото

„Писательница не столько выдумывает мир своих героев, сколько живёт там сама, плетя кружево художественного повествования из деталей этого обретённого ею мира, из существующих в этом мире философских и религиозных учений, мифологий, биологических и исторических особенностей развития жизни.
Впрочем, можно, наверное, обнаружить и нечто связующее все произведения воедино. В удивительно разнообразных по форме фантастических романах и рассказах Ле Гуин есть определённое типологическое сходство: герой (или герои), попадая в отличный от его собственного мир — на другую планету, в иное временное измерение, в сказочную действительность, всегда несёт двойную ответственность: за себя и других, за свой мир и за чужой, потому что миры эти при всей противопоставленности непременно являются нерасторжимыми частями единого целого — мира людей.“

Урсула Крёбер Ле Гуин (1929–2018) американская писательница-фантаст и литературный критик

Вариант: Писательница не столько выдумывает мир своих героев, сколько живёт там сама, плетя кружево художественного повествования из деталей этого обретённого ею мира, из существующих в этом мире философских и религиозных учений, мифологий, биологических и исторических особенностей развития жизни.

Борис Виан фото
Ксенофонт фото
Дуглас Коупленд фото
Аммиан Марцеллин фото

„6. Теперь я хочу описать в беглом очерке, как я несколько раз делал раньше в соответствующих местах, пороки знати, а затем — простого народа.
7. Некоторые, блистая знатными, как они думают, именами, страшно гордятся тем, что зовутся Ребуррами, Флабуниями, Пагониями, Герсонами, Далиями, Таррациниями, Перразиями и другими столь приятно звучащими славными именами.
8. Некоторые величаются шелковыми одеждами и гордо выступают в сопровождении огромной и шумной толпы рабов, как будто их провожают на смерть или — чтобы выразиться, избежав дурного знамения — они замыкают строй выступающей перед ними армии.
9. Когда такие люди входят в сопровождении 50 служителей под своды терм, то грозно выкрикивают: «Где наши». Если же они узнают, что появилась какая-нибудь блудница, или девка из маленького городка, или хотя бы давно промышляющая своим телом женщина, они сбегаются наперегонки, пристают ко вновь прибывшей, говорят в качестве похвалы разные сальности, превознося ее, как парфяне свою Семирамиду, египтяне — Клеопатру, карийцы — Артемизию или пальмирцы — Зенобию. И это позволяют себе люди, при предках которых сенатор получил замечание от цензора за то, что позволил себе поцеловать жену в присутствии собственной их дочери, что тогда считалось неприличным.
10. Некоторые из них, когда кто-нибудь хочет их приветствовать объятием, наклоняют голову вниз, словно собирающиеся бодаться быки, и предоставляют льстецам для поцелуя свои колени или руки, полагая, что и это должно их сделать счастливыми, а что касается чужого человека, которому они, быть может, даже в чем-то обязаны, то, по их мнению, выполнен весь долг вежливости, если они предложат ему вопрос, какие термы он посещает, какой водой пользуется, в чьем доме остановился.
11. Будучи столь важными и являясь, как они о себе воображают, почитателями доблестей, эти люди, если только узнают, что получено известие о предстоящем прибытии в Рим коней или возниц, с такой поспешностью бросаются, смотрят, расспрашивают, как их предки дивились некогда братьями Тиндаридами, когда они известием о победе в давние времена наполнили всех радостью.
12. Дома их посещают праздные болтуны, которые рукоплещут со всяческой лестью каждому слову человека высшего положения, играя шутовскую роль паразита древней комедии. Как те льстят хвастливым солдатам, приписывая им осады городов, битвы, тысячи убитых врагов, уподобляя их героям, так и эти до небес превозносят знатных людей, восхищаясь высоко воздымающимися рядами колонн с капителями наверху и любуясь стенами, ослепляющими взор блеском мрамора.
13. Иной раз на пирах требуют весы, чтобы взвесить рыб, птиц и сонь, затем идут до тошноты повторяющиеся восхваления их величины, как будто никогда не виданной; а тут еще стоит при этом чуть не тридцать нотариев, с записными книжками, недостает только школьных преподавателей, чтобы произнести об этом речь.
14. Некоторые боятся науки, как яда, читают с большим вниманием только Ювенала и Мария Максима и в своей глубокой праздности не берут в руки никакой другой книги; почему это так, решать не моему слабому рассудку.
15. А между тем, людям такого высокого положения и столь знатного происхождения следовало бы читать много различных сочинений. Ведь они наслышаны, что Сократ, когда он уже был приговорен к смерти и заключен в темницу, услышав, как один музыкант распевал под аккомпанемент лиры стихи Стесихора, попросил того учить его, пока есть еще время; на вопрос певца, какая ему от этого польза, когда ему предстоит умереть послезавтра, Сократ ответил: «Чтобы уйти из жизни, зная еще чуть-чуть больше».
16. Немногие среди них проявляют должную строгость во взысканиях за проступки. Так, если раб несколько опоздает, принося горячую воду, отдается приказ наказать его тридцатью ударами плети; если же он намеренно убьет человека, и присутствующие настаивают, чтобы виновный был наказан, то господин восклицает: «Чего же и ожидать от подобного негодяя и мошенника? Если в другой раз он посмеет сделать что-нибудь подобное, то уж я его накажу».
17. Верхом хорошего тона считается у них, чтобы чужой человек, если его приглашают к обеду, лучше убил бы брата у кого-то, чем отказался от приглашения; сенатору легче потерять половину состояния, чем перенести отсутствие на обеде того, кого он решил пригласить после основательного и неоднократного рассмотрения этого вопроса.
18. Некоторые из них готовы сравнивать свои путешествия с походами Александра Великого или Цезаря, если им пришлось проехаться подальше для осмотра своего имения или для участия в большой охоте; если же они съездят из Арвернского озера на расписных лодках в Путеолы, в особенности, если это происходило во время тумана, то готовы уподобить себя Дуиллию. Если при этом на бахроме шелковых завес окажутся мухи, не захваченные золочеными опахалами, или через щель завес проникнет луч солнца, они изливаются в жалобах на то, что не родились они в стране киммерийцев.
19. Если кто-то выходит из бани Сильвана или целебных вод Маммеи, то немедленно вытирается тончайшими льняными простынями и принимается тщательно осматривать вынутые из-под пресса блистающие белизной одежды, — а приносят их столько, что можно было бы одеть одиннадцать человек. Наконец, отобрав несколько одежд и нарядившись, он берет кольца, которые отдавал рабу, чтобы не попортить их сыростью, разукрашивает ими пальцы и уходит.
20. Вернись же кто из них недавно со службы при особе императора или из похода, в его присутствии (никто не смеет открыть рот), он является как бы председателем. Все молча слушают, что он говорит … он один, как глава дома, рассказывает неподходящее, но приятное ему, и по большей части умалчивает о том, что действительно интересно.
21. Некоторые из них, хоть это и нечасто случается, не желают, чтобы их звали aleatores (игроки в кости) и предпочитают называться tesserarii (метатели костей), хотя разница между этими названиями такая же, как между словами «воры» и «разбойники.»“

Деяния, XXVIII. 4. О префектуре в Риме Олибрия и Амнелия и о пороках сената и римского народа

Максим Анисимович Кронгауз фото
Вуди Аллен фото
Лев Яковлевич Лурье фото