Цитаты о доме

страница 3

„Душа моя ушла из тела,
и горько плакал я:
— Душа, куда ты улетела,
в тебе вся жизнь моя?
— Я думала, что ты умнее,
безумна речь твоя:
Когда разрушен дом,
хозяин уходит из жилья.“

„Патриотизм сегодня – это безопасное и модное хобби, в России, по крайней мере. Когда это было опасно и не модно, я что-то не помню ни одного из этих сегодняшних патриотов, не помню ни в окопах Приднестровья, не помню ни одного из них в осажденном Белом доме в 1993 году, не помню ни одного из них в 1991 в дни ГКЧП. Вообще не помню.“

„Дар видеть красоту в самых обычных вещах приносит в дом счастье и делает жизнь прекрасной.“

„Телевидение — это изображение низкого качества, доступное миллионам, и человек привыкает к низкому качеству, а содержание уже не так важно. Просмотр проходит дома — человек то подойдет к холодильнику, то нальет себе пива. А может, в этот момент в фильме происходит нечто самое важное — и вот он все пропустил.“

„Кто-то сказал, что астрономия прививает смирение и воспитывает характер. Наверное, нет лучшего доказательства глупости человеческого тщеславия, чем этот далёкий образ нашего крошечного мира. Для меня, он подчёркивает нашу обязанность быть добрее друг с другом, беречь и лелеять бледно-голубую точку — единственный дом, который мы когда-либо знали.“

„Нет, решительно не понимаю, отчего это смерть приводит смертных в такое отчаяние. Ведь все они, в сущности, повторяют друг друга, приходят друг другу на смену. Все у них одинаковое, одни и те же ухватки, одни и те же прически, один и тот же смех, одни и те же разговоры — бывает даже, и словечки одни и те же. Верно, носы или цвет кожи у них могут быть разные, — но ведут они себя совершенно одинаково. Каждое мгновение миллионы людей заводят одни и те же разговоры, которые, точно комары, перелетают из дома в дом, из страны в страну — и возвращаются обратно. Даже про замороженных игуан говорят в эту минуту самые разные люди в самых разных концах света.“

„Чума на оба ваших дома.“

„На самом деле, я презираю королевскую власть. Я всегда это делал. Это сказочная чушь. Сама идея её существования в эти дни, когда люди умирают ежедневно, потому что у них недостаточно денег, чтобы пользоваться обогревателем в собственном доме, для меня аморальна. Насколько я понимаю, деньги, потраченные на королевскую власть, сгорели. Я никогда не встречал никого, кто её бы поддерживал, и, поверьте мне, я искал. Ладно, в Хартлпуле есть один старый и глухой пенсионер, у которого к сиденью унитаза прикреплены фотографии принца Эдварда, но я знаю множество людей, которым не терпится избавиться от неё. В любом случае, это ложная преданность. Я думаю, что это фашизм и очень-очень жестоко. Мне кажется, что в человеке, который может носить платье за 6 000 фунтов стерлингов, есть что-то совершенно безобразное, когда в то же время есть люди, которые не могут позволить себе поесть. Когда она надевает это платье за 6 000 фунтов стерлингов, заявление, которое она делает народу, звучит так: «Я фантастически одаренная королевская особа, а вы - ноющие крестьяне».“

„Преображенский: По какому делу вы пришли ко мне? Говорите как можно скорее, я сейчас иду обедать.
Швондер: Мы, управление дома, пришли к вам после общего собрания жильцов нашего дома, на котором стоял вопрос об уплотнении квартир дома…
Преображенский: Кто на ком стоял?..“

„Что в нашей жизни золото и слава,
Иль поиск истины до седины волос,
Но если в Сердце пусто, и в Душе отрава,
Вам не понять незыблемость Миров.

В том лучшем Мире Чистота,
Царит Любовь и красота Гармоний,
Здесь на Земле лишь лицемерье, мрак и грязь.
Так хочется в родной свой дом попасть,где Света власть для жаждущей измученной Души приют свой даст, согреет и утешит…

И лишь Творец с глубокой болью созерцает,
Как человечество Вселенские законы попирает
И только лишь себя боготворит….“

„Я не Толстой, чтобы в старости уйти странствовать, и не Гоголь, чтобы сжечь свой роман. И не игрок — без любви к рулетке. Моя страсть — разве что семья и дом. Я хотел бы жить, как японец: ничего лишнего.“

„Старайтесь забыть о том, что вы видите перед собой, о дереве, доме, о поле, о чём угодно. Просто думайте, что в этом месте маленький синий квадрат, там продолговатая розовая фигура, и продолжайте до тех пор, пока у вас не возникнет наивного впечатления от картины, которая находится перед вашими глазами.“

„Сложно договариваться с людьми, которые даже дома разговаривают между собой шепотом, потому что боятся, что их американцы подслушивают.“

„Я родился в Англии, в Кембридже — отец у меня там работал. Мы говорили по-русски дома. Если же мама переходила на английский — мы с братом знали: сейчас будут ругать. Мама никогда не работала: все внимание уделяла отцу и семье. У нас были и няньки. Была очень точно организованная у нас жизнь.“

„Наше типичное сообщение: «Вовремя успели сдать дом строители. Сразу после сдачи он рухнул.»“

„Проработайте вопрос об изменении стандартов строительства жилых домов, прежде всего жилых домов, для военнослужащих, и начнем с Дальнего Востока. Я обращаю на это ваше внимание и хочу, чтобы это было сделано быстро и достойно российского офицерства, чтобы люди наши перестали жить в этих вонючих "хрущевках".“

„Чума на оба ваших дома. — «Ромео и Джульетта»“

„В доме все было краденое, и даже воздух какой-то спёртый.“

„Хоть и много в царском дому мышей, но нет в них нужды, пусть и близко они; птица же по имени сокол хоть и дика, но за свойства свои призывается, принимается и на царской руке сидит.“

„Кто львенка в доме у себя взлелеет,
Пусть помнит тот, что лев заматереет.“

„Если ты толстая и плачешь от этого — перестань жрать и не плачь, но если ты толстая и не хочешь переставать жрать, тогда плачь где-нибудь у себя дома.“

„Стих начинается с комка в горле, чувства беды, тоски по дому, тоски по любви.“

„Целыми днями я сижу у себя дома и таращусь на розы в унитазе.“

„До посещения Припяти я не понимал, что людей приманивает в этом городе, но, оказавшись в этом месте, царящая там атмосфера пронзила меня насквозь. Ты начисто теряешь умение разговаривать, попадая туда в первые секунды. Это ни с чем не сопоставимое чувство, граничащее с удивлением и радостью от увиденного и состраданием к людям. Происходит моментальное переосмысление ценностей, ты осознаешь, что окружающий наш мир, это лишь предметы и вещи, и больше ничего. Ты проходишь сквозь туннель листьев и в его глубине замечаешь десятиэтажный дом, рядом с ним еще один дом и еще один, целая улица этих домов. Это был обыкновенный советский район, это была обыкновенная советская улица, где ездили автомобили, работали магазины, люди спешили на работу и теперь здесь пусто. Проникаясь этими мыслями, твое тело вмиг обсыпается мурашками, словно сыпью. Перед твоими глазами стоят семьи на автобусной остановке, ты видишь густой трафик, ты видишь открытые форточки квартир, но этого больше не существует. Буквально за одно мгновенье все это перестало существовать.“

„Она настоящий менеджер семейной жизни. Я звезда за пределами дома, здесь я не звезда.“

„Если у вас есть кошка, вы возвращаетесь не в дом, а домой.“

„Зеленый ветер веял ночью,
Когда бродил в тени аллей.
В зеркальном озере неточно
Дома смывала пена дней.
Дрожали звезды темной глади,
Дорожный шум исчез вдали,
И очень редко пробегали
Машин неяркие огни.“

„Акрагантяне едят так, словно завтра умрут, а дома строят так, словно будут жить вечно.“

„Она раскрасила губы огнем карминным, чтоб стать, как все, чтоб быть — под одну гребенку. Она отвыкла, чтобы ее кормили, она выбирает ежиков в «Детском мире» — и продавщицы спрашивают «ребенку»?
Ее цвета — оранжевый с темно-синим, она сейчас тоскует, но тем не менее она умеет вьплядеть очень сильной. Она давно не казалась такой красивой — чтоб все вокруг шарахались в онеменье.
Не то чтоб она болеет — такое редко, ну раз в полгода — да и слегка, негромко. А вот сейчас — какие ни ешь таблетки, в какие ни закутывайся жилетки — царапается, рвет коготками бронхи.
Она обживает дом, устелив носками всю комнату и чуточку в коридоре. Она его выкашливает кусками, она купила шкафчик и новый сканер и думает, что хватит на наладонник.
Ее любимый свитер давно постиран, она такая милая и смешная, она грызет ментоловые пастилки, она боится — как она отпустила — вот так, спокойно, крылышек не сминая.
Она не знает, что с ним могло случиться, кого еще слова его доконали. Но помнит то, что он не любил лечиться, и сладкой резью — родинку под ключицей, и что он спит всегда по диагонали.
Она подругам пишет — ты, мол, крепись, но немного нарочитым, нечестным тоном, разбрасывает по дому чужие письма, и держится, и даже почти не киснет, и так, случайно плачет у монитора.
Она совсем замотанная делами, она б хотела видеть вокруг людей, но время по затылку — широкой дланью, на ней висят отчеты и два дедлайна, и поискать подарок на день рожденья.
Она полощет горло раствором борной, но холодно и нет никого под боком. Она притвориться может почти любою, она привьгкла Бога считать любовью. А вот любовь почти что отвыкла — Богом.
Все думает, что пора поменять системку, хранит — на крайний случай — бутылку водки. И слушает «Аквариум» и Хвостенко. И засыпает — больно вжимаясь в стенку — чтоб не дай Бог не разбудить кого-то.“

„Если в твой дом принесут грязь, не допытывайся, из какого она места, выброси ее сразу; если в твой ум проникнут помыслы осуждения, не допытывайся, правы они или нет, – они только грязь.“

„Интернет лишил людей возможности быть друг с другом, общаться вживую и придумывать что-то новое. Сегодня люди все реже собираются в студиях, а вместо этого сидят по домам и создают новую музыку, которая иногда бывает неплоха, но эта музыка не проживет долго. Всё, что я хочу сказать по этому поводу, — общайтесь. Общайтесь, выходите на улицы и делайте что-то, вместо того чтобы торчать в социальных сетях. Надеюсь, следующее поколение музыкантов отвернётся от интернета, и мы получим совсем другую музыку.“

„В сумасшедшем доме каждый мог говорить все, что взбредет ему в голову, словно в парламенте.“

„Дело в том, что ЛЮБОВЬ не может существовать в «реале» вообще. В реале существует взаимное использование, секс, привычка, дружба, сотрудничество, игры в любовь по шаблону какого-нибудь «Дома-2» или чего-то подобного. Любить живых людей нельзя. Людей вообще любить нельзя. Можно любить только образы, которые мы сами себе создаём в голове и именно эти образы и любим.“

„Расправясь со мной как с вещью, Вы для меня сами стали вещь, пустое место, а я сама на время — пустующим домом, ибо место которое Вы занимали в моей душе было не малó.<…>
Живите как можете — Вы это тоже плохо умеете — а с моей легкой руки, кажется, еще хуже, чем до меня — Вам как мне нужны концы и начала, и Вы как я прорываетесь в человека, сразу ему в сердцевину, а дальше — некуда.
Для меня земная любовь — тупик. Наши сани никуда не доехали, всё осталось сном.“

„Дом мужчины — его крепость, но только снаружи. Внутри это чаще всего детская комната.“

„Да, я знаю, что обо мне говорят множество бесстыдно приятных вещей, что меня очень смущает. Будьте уверены, они все-таки преувеличены. Но фриков много. Однажды какой-то фанат поселился в доме напротив и вёл твиттер о моей жизни от моего лица. То есть, он подробно описывал абсолютно все, чем я занимался — «Я разделся», «Я подошёл к окну», «Я снова оделся», «Я поел». И это при том, что окна у меня занавешены!“

„Моряк отдаёт себя кораблю целиком. Вся жизнь проходит на палубе, в машине, на мостике, вдали от дома, от родных и близких. Мальчишкой приходит моряк на корабль, а возвращается на берег стариком.“

„И вообще, — начал он о чем-то другом, — история нас ничему не учит. Ты представляешь, что такое танковая война? Это великое переселение народов. Вот представь себе этих простых немецких механиков, молодых ребят, большинство из которых впервые выбрались так далеко от дома. Скажем, ты родился и вырос в небольшом немецком городке, ходил там в церковь, в школу, познал первую любовь, без особого интереса следил за политикой, за сменой канцлера, скажем. Потом началась война и тебя забрали в армию. Там ты прошел подготовку и стал танкистом. И начал продвигаться на восток, всё дальше и дальше в восточном направлении, пересекая границы, занимая чужие города, уничтожая вражескую технику и живую силу противника. Но всюду, ты понимаешь, всюду это были примерно такие же точно города и такие же точно пейзажи, как у тебя на родине. И люди по большому счету, ну, если не иметь в виду коммунистов и цыган, тоже были такими же, как у тебя на родине, и женщины красивые, а дети — непосредственные и беззаботные. И ты занимал их столицы, не особо заботясь о том, что тебя ждет дальше и куда завтра проляжет твой путь. И вот таким образом ты прошел Чехословакию, потом — Польшу и наконец въехал на своем танке сюда, в страну развитого социализма. И сначала всё шло хорошо — молниеносная война, стратегический гений твоих генералов, быстрое продвижение на восток. Ты более-менее беспроблемно пересек Днепр. И тут начинается самое худшее — неожиданно ты попадаешь в такую местность, где исчезает всё — и города, и население, и инфраструктура. И даже дороги куда-то исчезают, в этой ситуации ты даже им радовался бы, но они тоже исчезают, и чем дальше на восток ты движешься, тем тревожнее тебе становится. А когда ты наконец попадаешь сюда, — Эрнст широко обвел рукой воздух вокруг себя, — тебе вообще становится жутко, потому что здесь, за последними заборами, стоит отъехать метров триста от железнодорожной насыпи, заканчиваются все твои представления про войну, и про Европу, и про ландшафт как таковой, потому что дальше начинается бескрайняя пустота — без содержания, формы и подтекста, настоящая сквозная пустота, в которой даже зацепиться не за что. А с той стороны пустоты — Сталинград. Вот такая танковая война, Герман …“

„А демократия - закончил работу, перешел проходную и, идя в магазин, думай, что рядом люди. Поэтому твоя демократия ограничена квадратным метром, где ты стоишь. Зацепил плечом человека, то тут твоя демократия кончилась, потому что здесь интересы другого человека. Домой пришел - ты свободен. Один дома, нет жены, детей - демократия полная, хоть на голову становись. Пришла жена домой - все, свобода ограничена, а еще и дети пришли и начали тормошить.“

„Они закрыли в Британии все прессовочные заводы, приходился пластинки прессовать во Франции. Им проще перекупить бэк-каталог Thin Lizzy за 70 тысяч, чем работать. Я знаю парня, который ушел из RCA потому, что они там хотят выпускать пластинки только мертвых исполнителей. Мертвецы продаются, а главное не звонят с вопросом: Ну как там моя пластинка? Это великая трагедия, потому что записывающая индустрия это последнее что осталось в этой стране… Это как со спичками: британских больше нет. Каждый раз чтобы закурить нужно поджигать спичку из долбаной Чехословакии, а она или не зажигается или выстреливает тебе в лицо. А мы англичане просто сидим дома. И кончим как Греция, станем туристским аттракционом.“

„Опять! Ну, теперь стало быть, пошло, пропал калабуховский дом. Придётся уезжать, но куда спрашивается. Всё будет, как по маслу. Вначале каждый вечер пение, затем в сортирах замёрзнут трубы, потом лопнет котёл в паровом отоплении и так далее. Крышка Калабухову.“

„Погода в доме зависит от атмосферы в душах его обитателей.“

„Люди… Что я могу сказать о людях… Да ничего хорошего! Вы когда-нибудь видели лису, которая надела на себя кожу человека? Вы когда-нибудь видели крокодила, который держал в зубах сумку из человеческой кожи? Вы когда-нибудь видели свинью, которая ела младенца, у которого было во рту яблоко? Вы когда-нибудь видели, как овцы сдирают с людей кожу? А вы видели где-нибудь, чтобы тигр заставлял человека прыгать с тумбы на тумбу в цирке? Вы видели когда-нибудь медведей с ружьём в руках, или оленей которые отстреливают людей ра- ди развлечений? Вы видели оленя, который отрывал у человека голову и вешал её на стену в своём доме для украшения? Нет! И никто никогда не увидит. Зато мне пришлось видеть, как старая женщина хвасталась лисьей шубой. Голова бедной лисы безвольно лежала на плече этой дамы, которая радовалась трупу, который украшает её старческую шею. Мне горько видеть мертвых поросят, которые лежат на столах и позорно держат в зубах яблоко. Мне пришлось видеть, как группа молодых охотников отстреливала мирных оленей ради того, чтобы отрезать их рога и повесить в своих жилищах. Как богатый мужчина выстрелил в медведицу, у которой были маленькие медвежата, а потом он позировал рядом с истекающим кровью телом, перед рисующим портрет художником. И он улыбался. А мне больно видеть мертвых животных, в то время, как человечество с удовольствием смотрит на смерть и смакует её зловонное дыхание каждую минуту. Человек это единственное существо, которое любит извращения и наслаждается видом звериной смерти.“

„"Я провел 33 года и четыре месяца на действительной военной службе и в течение этого периода большую часть своего времени я проводил в качестве вышибалы для Большого бизнеса, для Уолл-стрит и банкиров. Короче говоря, я был рэкетиром, гангстером капитализма. Я помог сделать Мексику и особенно Тампико безопасной для американских нефтяных интересов в 1914 году. Я помог сделать Гаити и Кубу достойным местом для сбора доходов мальчиками из National City Bank. Я помог изнасиловать полдюжины центральноамериканских республик в интересах Уолл-стрит. Я помог очистить Никарагуа для Международного банковского дома братьев Браун в 1902-1912 годах. Я обеспечил доступ к свету в Доминиканской Республике для американских сахарных интересов в 1916 году. Я помог сделать Гондурас ручным для американских фруктовых компаний в 1903 году. В Китае в 1927 году я помог сделать так, чтобы "Стандард Ойл" продолжала свой путь беспрепятственно. Оглядываясь назад, я мог бы дать Аль Капоне несколько подсказок. Лучшее, что он мог сделать, это вести свою дельца в трех районах. Я же действовал на трех континентах".“

„Кто же из людей нормален? Быть может, вышибалы публичных домов — они ведь всегда правы?“

„У отзывчивых людей один недостаток: их никогда нет дома.“

„Их [США] военный бюджет в — абсолютных величинах — почти в 25 раз больше, чем у России. Вот это и называется в оборонной сфере «Их дом — их крепость.»“

„Ночую всегда дома. Но не всегда у себя.“

„У нас дом с определенными устоями: мы никогда не ссоримся, даже не повышаем друг на друга голос.“

„Я прошел через сансару многих рождений, ища строителя дома, но не находя его. Рожденье вновь и вновь — горестно.“

„Мы с Ким купили почти 12 мелких объектов собственности, потом продали их и купили 2 многоквартирных дома и смогли отойти от дел.“

„Я и курить и ругаться выучился и тоже стал всё срыву: трах, бах и долой. Дома мамка раз плакала. Я пришёл с работы, она мне скорей умыться, а вода здорово горячая была; я — хлоп! — таз перевернул. Сел за стол, как был: даёшь борща!.. Дала. Ничего. И не гудела. А если что говорить станет, сейчас шапку — и за ворота, а то завалюсь спать.“

„Целомудренная супруга должна показываться на людях не иначе как с мужем, а когда он в отъезде, оставаться невидимой, сидя дома.“

„Широка река, глубока река
Не доплыть тебе с того бережка
Тучи низкие прячут лунный свет
Полететь бы мне, да вот крыльев нет
Во сыром бору злой огонь кипит
Конь черней чем ночь у огня стоит
Бьёт копытом он — ищет седока
Оттолкнул тот конь наши берега…

Постучалась в дом боль незваная
Вот она любовь окаянная
Коротаем мы ночи длинные
Нелюбимые с нелюбимыми…“

„Земля пока — единственный известный мир, ютящий жизнь. Нашему виду больше некуда переселяться — по крайней мере, в ближайшем будущем. Побывать — да. Поселиться — ещё нет. Нравится вам это или нет, на данный момент Земля — наш дом.“

„Дом — тюрьма для мужчины и работный дом для женщины.“

„Глухая неприязнь, разделяющая дома Эронсов и Бёрков, глубже оврага, через который дети прыгают на канате, привязанном к ветке старой яблони.“

„В каждом доме есть интернет. Любой может взять и послушать проповедь какого-нибудь ваххабита. Было время, когда я мечтал, чтобы у нас в республике заработал интернет, но сейчас я за то, чтобы его отключили.“

„С домом нас чаще всего связывает кредит на недвижимость.“

„Монстры сносят двери домов с петель!
Зомби грызут детей!
Кровь из растерзанных тел допивает Дракула!
Годзилла откусила руку Статуе Свободы с факелом!
Уцелеть можно только чудом,
Стремные чудовища орудуют всюду!
Матка чужого в Кремле отложила яйца,
Осталось всего полмиллиарда китайцев!
Люди пищат, люди визжат,
Под ногами киборгов черепа трещат!
Это ад! Паника растет как на дрожжах,
И злодеям некому дать леща!
Беспомощна полиция и войска!
Невеселая развязка уже близка!
Кинг-Конг поссал на Землю с вершины Москва-сити!
Алло, капитан, спасите!“

„Удовольствия — это все равно что фотографии. То, что мы воспринимаем в присутствии любимого существа, — это всего лишь негатив, проявляем же мы его потом, у себя дома, когда обретаем внутреннюю темную комнату, куда при посторонних «вход воспрещен.»“

„Дом — это не место, дом — это люди, которые рядом.“

„Три бедствия есть у человека: смерть, старость и плохие дети. От старости и смерти никто не может закрыть двери своего дома, но от плохих детей дом могут уберечь сами дети.“

„Чтобы влиться в толпу, вовсе не обязательно выходить на улицу — достаточно, сидя дома, развернуть газету или включить телевизор.“

„У себя дома первый бокал обычно пьют за здоровье, второй — ради удовольствия, третий — ради наглости, последний — ради безумия.“

„В доме напротив Луны живёт шизофреник.
Я видел его вчера — он гулял по карнизам.“

„Нельзя стать настоящим йогом, ежедневно наслаждаясь половой жизнью дома или где-то еще и посещая занятия по йоге.“

„Очень коротко живут в этой стране люди, дома, могилы.“

„Нет места родней родительского дома. И нет воспоминаний надёжней фотоальбома.“

„А за окном пролили истину
Как проливают молоко
На все дома, деревья, листья и
Снаружи на мое окно А я сижу — больная, с насморком,
В бетонном запертом стогу
И даже мельком, даже наскоро
С ней повидаться не могу.“

„А все эти наши проблемы, наши оддьшки, наши черные горячие неудачи оттого, что мы хватаем жизнь за лодыжку, и сжимаем ее, и не знаем, что делать дальше. Как почти любимый — вдруг с губой искривленной неожиданно командует: «Марш в постель, мол». А она у нас воробышек, соколенок, голубая девочка с хрупкой нервной системой. Этот как в кино — вонючим дыша попкорном, по бедру ладошкой потною торопливо. А она-то что? Идет за тобой покорно и живет с тобой — бессмысленной, несчастливой. И она смирится, душу смешную вынет и останется красивым бессмертным телом, но когда она наконец-то к тебе привыкнет — ты поймешь, что ты давно ее расхотела.
Нужно нежно ее, так исподволь, ненарочно, отходя, играя, кудри перебирая, распускать ее по ниточке, по шнурочку, взявшись за руки, собирать миражи окраин, и когда ты будешь топать в рубахе мятой и лелять в ушах мотив своего Пьяццолы, она выплеснет в лицо изумрудной мяты и накроет тебя своей радостью леденцовой.
Я не знаю, что избавило от оскомин и куда мой яд до капли последней вылит, у меня весна и мир насквозь преисполнен светлой чувственности, прозрачной струны навылет. От движений резких высыпались все маски, ощущаю себя почти несразимо юной, я вдыхаю запах велосипедной смазки, чуть усталый запах конца июня. Я ребенок, мне теперь глубоко неважно, у кого еще я буду уже не-первой. А вокруг хохочет колко и дышит влажно, так что сердце выгибает дугой гипербол.
И становится немножко даже противно от того, что я была неживей и мельче, и мечтала, что вот встретимся на «Спортивной» и не ты меня, а я тебя не замечу, и прикидываться, что мы совсем незнакомы, и уже всерьез устала, совсем застыла, и когда меня кидало в холодный омут, оттого что кто-то целует тебя в затылок. Только ветер обходит справа, а солнце слева, узнает, шуршит облатками супрастина. Извини меня, я все-таки повзрослела. Поздравляй меня, я, кажется, отпустила.
Это можно объяснить золотым астралом, теплым смехом, снежной пылью под сноубордом, я не знала, что внутри у меня застряло столько бешеных живых степеней свободы. Я не стала старше, просто я стала тоньше, каждой жилкой, каждой нотой к весне причастна, вот идти домой в ночи и орать истошно, бесконечно, страшно, дико орать от счастья.
Мне так нравится держать это все в ладонях, без оваций, синим воздухом упиваться. Мне так нравится сбегать из чужого дома, предрассветным холодом по уши умываться, мне так нравится лететь высоко над миром, белым парусом срываться, как с мыса, с мысли. Оставлять записку: «Ну, с добрым утром, милый. Я люблю тебя. Конечно, в хорошем смысле».“

„Для артиста не может существовать концерт в Доме культуры или концерт в Метрополитен-опере. Он везде должен показать себя на высоком уровне.“

„Если не можешь быть звездой в небе, стань хотя бы светильником в доме.“

„Один мужик в доме стоит двоих на улице.“

„Жизнь — шутка, скверная притом. Тем — ничего, тем — полный дом.“

„Я на сцене одна, а дома совсем другая. Обычная. И так же, как все, хочу внимания и любви.“

„Он прав – опять фонарь, аптека,
Нева, безмолвие, гранит…
Как памятник началу века,
Там этот человек стоит —
Когда он Пушкинскому Дому,
Прощаясь, помахал рукой
И принял смертную истому
Как незаслуженный покой.“

„В молодости человеку кажется, что для счастья необходимо окружить себя видимыми вещами – домом, машиной, дачей, красивой женой – все это можно пощупать и продемонстрировать обществу, а невидимое – то, что как раз и зовется истинным счастьем, остается непроявленным. Но понимание этого приходит только с возрастом.“

„Художником меня сделал Ленинград, с его громадами стройных домов, его Дворцовая площадь, его Нева, мосты, ветер… Эрмитаж — мерцание будто бы свечей, отраженное в паркете, темные прорывы картин в золоченых рамах… Сколько помню себя — рисовал. Первое мое впечатление в сознательной жизни — кусок синего неба с ослепительно белой пеной облаков, дорога, тонущая в поле ромашек, и таинственный лес вдали. С этого мига словно кто-то включил меня, сказав: «Живи!»“

„Я считаю важным выходить из дома красивой и ухоженной — тогда, если судьба вдруг решит столкнуть меня в супермаркете с бывшим возлюбленным, не придется прятаться за рядами консервных банок.“

„Вы бы назвали себя одиночкой?
— По крайней мере, одному мне абсолютно хорошо. Это было еще тогда, когда я переехал из Шверина в восточный Берлин. Я занимал квартиру, и почти два года мне себя было вполне достаточно. Еще ребенком я очень часто чувствовал себя одиноко, мне это не чуждо. Впрочем, я отстаиваю положение, что постоянное стремление к вниманию, которое имеется у деятелей искусства, берет свое основное происхождение из детства. Во время самого первого сеанса мой терапевт сказала похожее, что 90% всех деятелей искусства имели проблемы с матерями. Первая любовь, которую узнаёт человек, — это любовь матери. И, если этого лишают, то вы никогда больше не наверстаете. Это навсегда пустота, которая тебя нагружает. Моя мама просто предпочла кого-то другого.
— Ваших братьев и сестер?
— Да, у меня брат и сестра, и по возрасту я посередине. Такой типичный ребенок-сэндвич. Тогда мне оставалась только одна возможность: любым путем обращать на себя внимание, быть экстремальным. Так быстро ставишь задачи и без затруднений больше не обходишься, потому что ребенок, конечно, не осознает эту зависимость. Долго я искал ошибки в самом себе, из-за чего все было еще хуже. Позже этот процесс расстраивал меня, а затем систематически и мои отношения. На полном серьезе, Rammstein и провокационные выступления группы для меня были настоящим спасением. Единственная огромная сцена для моего зарубцевавшегося эго и одновременно выход из эмоционального плена. Чувство, что сидишь в заключении, знакомо мне с раннего детства.
— Можно ли об этом конкретней?
— Возьмем только домашний арест, который дома был очень ходовым методом воспитания. Было время, когда мне две, три недели не разрешалось покидать свою комнату. Я тоже был непрост. Я оставался с моими тремя кассетами: Led Zeppelin, AC/DC и Black Sabbath — и смотрел в окно. В сочетании с фактически имеющимся «восточным синдромом» заключения в собственной стране это однозначно на меня повлияло…“

„Речь имеет много разновидностей, но хуже всех из них — ложь. Тот, кто ради лжи время убивает, об этом не жалеет, даже нос задирает. Если он наивного слушателя находит, когда тот его ложь за правду принимает, это его в восторг приводит. Из Божьих рабов худший он, он будет и Богом, и людьми пристыжен. Поскольку лицом такой злосчастный к злу обращен, из дома счастья он уходит вон.“

„Все смешалось в нашем земном доме: лучший рэппер — белый, лучший гольфист — черный. Франция обвиняет Америку в высокомерии. Германия и Россия не хотят воевать. Украина посылает гуманитарную помощь в Ирак американским солдатам. А Китай претворил в жизнь новую общественную формацию. Развитой капитализм под руководством коммунистической партии.“

„Место рядом со мной давно занято, поэтому большая часть моего времени отдана дому, но я не жалуюсь – мне это нравится.“

„Я хочу повесить карту мира у себя дома, и воткнуть булавки во все места в которых я был. Но сначала нужно будет съездить в два верхних угла карты, чтобы карта не упала со стены.“

„Кто в ссоре, прошу вас, идите мириться!
Милые люди! Давайте учиться
В собственном доме бороться за мир!“

„Куда ни кинешь взор — все, все на свете бренно.
Ты нынче ставишь дом? Мне жаль твоих трудов.
Поля раскинутся на месте городов,
Где будут пастухи пасти стада смиренно. Ах, самый пышный цвет завянет непременно.
Шум жизни сменится молчанием гробов.
И мрамор и металл сметет поток годов.
Счастливых ждет беда… Все так обыкновенно! Пройдут, что сон пустой, победа, торжество:
Ведь слабый человек не может ничего
Слепой игре времен сам противопоставить. Мир — это пыль и прах, мир — пепел на ветру.
Все бренно на земле. Я знаю, что умру.
Но как же к вечности примкнуть себя заставить?!“

„Я Вас бесконечно (по линии отвеса, ибо иначе Вы этого принять не можете, не вдоль времени а вглубь не-времени) — бесконечно, Вы мне дали так много: всю земную нежность, всю возможность нежности во мне, Вы мой человеческий дом на земле, сделайте так чтобы Ваша грудная клетка (дорогая!) меня вынесла, — нет! — чтобы мне было просторно в ней, РАСШИРЬТЕ её — не ради меня: случайности, а ради того, что через меня в Вас рвётся.“

„Лучше всего вложены те деньги, которые потрачены на благополучие в доме.“

„Я отключился от интернета: там столько грязных фильмов для взрослых, что просто некогда выйти из дому.“

„…Что было потом? А потом был госпиталь и двадцать шесть суток борьбы между жизнью и смертью. «Быть или не быть?» — в самом буквальном смысле этого слова. Когда сознание приходило — диктовал по два-три слова открытку маме, стараясь избежать тревожных слов. Когда уходило сознание, бредил.
Было плохо, но молодость и жизнь все-таки победили. Впрочем, госпиталь был у меня не один, а целая обойма. Из Мамашаев меня перевезли в Саки, затем в Симферополь, потом в Кисловодск в госпиталь имени Десятилетия Октября (теперь там санаторий), ну а оттуда — в Москву. Переезды, скальпели хирургов, перевязки. И вот самое трудное — приговор врачей: «Впереди будет всё. Всё, кроме света». Это-то мне предстояло принять, выдержать и осмыслить, уже самому решать вопрос: «Быть или не быть?» А после многих бессонных ночей, взвесив все и ответив: «Да!» — поставить перед собой самую большую и самую важную для себя цель и идти к ней, уже не сдаваясь. Я вновь стал писать стихи. Писал и ночью и днем, и до и после операции, писал настойчиво и упорно. Понимал, что еще не то и не так, но снова искал и снова работал. Однако какой бы ни была твердой воля у человека, с каким бы упорством ни шел он к поставленной цели и сколько бы труда ни вложил в своё дело, подлинный успех ему еще не гарантирован. В поэзии, как и во всяком творчестве, нужны способности, талант, призвание. Самому же оценить достоинство своих стихов трудно, ведь пристрастнее всего относишься именно к себе. … Никогда не забуду этого 1 мая 1948 года. И того, каким счастливым я был, когда держал купленный возле Дома ученых номер «Огонька», в котором были напечатаны мои стихи. Вот именно, мои стихи, а не чьи-то другие! Мимо меня с песнями шли праздничные демонстранты, а я был, наверное, праздничнее всех в Москве!“

„Самый болезненный, самый мучительный вопрос, идущий из самой глубины сердца: где я смогу почувствовать себя дома?“

„Дом у нас просто огромный. Бассейн величиной с озеро, а парадная лестница — с горнолыжный склон. Там запросто можно заблудиться. Но моя жена сказала: «Хочу!», — и я купил этого монстра.“

„Мужчина охотнее видит дома неубранную постель и счастливую жену, чем образцово заправленную постель и недовольную жену. Мой совет: заправляй постель и будь счастливой!“

„Философия — тоска по родине, желание везде быть дома.“

„Только решётка отделяет юмор от дома умалишённых.“

„Нет нелюбимых! Каждый в этом мире
Кого-то любит. И кого-то ждёт.
Хоть в Африке ты вырос, хоть в Сибири,
А всё равно любовь тебя найдёт. Нет нелюбимых! Все кого-то любят.
Любой на свете должен быть любим.
И если где-то ствол под корень рубят,
Уже другой ветвится перед ним. Нет нелюбимых! Умная природа
Не даст тебе остаться одному.
Да будет вечным продолженье рода,
Могущество любви в твоём дому. Нет нелюбимых! Все мы в этом мире
Кого-то любим. И кого-то ждём.
Я в это верю. Глубже всё. И шире.
Всё выше в это верю с каждым днём.“

„Я просрал детство. Я реально просрал весь возраст с 14 лет. По сути, я чем занимался: сидел дома, читал книги, готовился к школе. Знаете, мне правда завидно, смотря на тех, кто были вокруг меня, я правда завидую. Пока я сидел дома и читал книги, пытался заработать лишнюю копейку, они бухали на украденные у своих родителей деньги; трахались там и тут в свои 14 лет; кололись; нюхали все, что можно; матерились; орали на взрослых; ругались со своими родителями. Короче говоря — вели себя как мрази, которых надо просто усыпить. Вот они не просрали детство. И знаете, я смотрю на сегодняшнее поколение и понимаю — ребята, вы не просираете детство. К сожалению.“

„Бернард пишет Эстер: «У меня есть семья и дом.
Я веду, и я сроду не был никем ведом.
По утрам я гуляю с Джесс, по ночам я пью ром со льдом.
Но когда я вижу тебя – я даже дышу с трудом».
Бернард пишет Эстер: «У меня возле дома пруд,
Дети ходят туда купаться, но чаще врут,
Что купаться; я видел всё — Сингапур, Бейрут,
От исландских фьордов до сомалийских руд,
Но умру, если у меня тебя отберут».
Бернард пишет: «Доход, финансы и аудит,
Джип с водителем, из колонок поет Эдит,
Скидка тридцать процентов в любимом баре,
Но наливают всегда в кредит,
А ты смотришь – и словно Бог мне в глаза глядит».
Бернард пишет «Мне сорок восемь, как прочим светским плешивым львам,
Я вспоминаю, кто я, по визе, паспорту и правам,
Ядерный могильник, водой затопленный котлован,
Подчиненных, как кегли, считаю по головам –
Но вот если слова – это тоже деньги,
То ты мне не по словам».
«Моя девочка, ты красивая, как банши.
Ты пришла мне сказать: умрёшь, но пока дыши,
Только не пиши мне, Эстер, пожалуйста, не пиши.
Никакой души ведь не хватит,
Усталой моей души».“