Цитаты о вине

страница 4

„(По)д т(ен)ью сл(ад)остной (по)луд(ен)ного сада
В широколист(вен)ном (вен)ке из (вино)града.“

„Позорные предки: не замечающие комизма своих поступков родители, в обществе которых дети испытывают дискомфорт. Когда семья отправилась в закусочную, Карен тысячу раз сгорела от стыда, пока её отец театрально дегустировал ординарное вино, после чего позволил-таки налить его в бокалы.“

„Когда ты старше двадцати пяти, сваливать вину на родителей запрещается.“

„У меня в голове опилки и длинные слова меня только огорчают.“

„Вино бьет только в голову, а женщина – куда попало.“

„Мы наслаждаемся знанием о сомнительности бытия как будоражащим дурманом, мы иннервируем им слегка прокисшее вино нашей сексуальности и превращаем его в игристое шампанское.
Словно бесформенный туман в осенней ночи, движемся мы в жестокости бытия, не зная, откуда и куда, — вечерний ветер, облако на небе имеют больше прав на существование, чем мы, — проходит столетие, но все остается без изменений, независимо от того, как мы жили. Будда или виски, молитва или проклятие, аскеза или разврат — все равно однажды нас всех зароют в землю, чему бы мы ни поклонялись: своему желудку или чему-то невыразимому, белой женской коже или опиуму — всё едино…“

„Я был неискренен и не хотел выдать Советской власти всех планов военно-троцкистского заговора… Настойчиво и неоднократно пытался отрицать свое участие в заговоре, но под давлением улик следствия я должен был шаг за шагом признать свою вину…“

„От вина утомлённый ум становится подобен плохому конюху, который не может повернуть колесницу: сам дергается, коня туда и сюда задергал, и видящих то забавляет; так у страдающего от вина всегда есть потребность в нем, и душа его пребывает в грехе.“

„Он жил как монах, и то, что раза два было так, что перед нами на столе стояла бутылка красного кислого вина и он мне говорил стихи Брюсова, не ослабляло, а ещё подчёркивало это восприятие его жизни. Это было вольное монашество в миру, с оставлением в келье всего великого, хотя бы и тёмного волнения мира.“

„Всячески избегайте приписывать себе статус жертвы… Каким бы отвратительным ни было ваше положение, старайтесь не винить в этом внешние силы: историю, государство, начальство, расу, родителей, фазу луны, детство, несвоевременную высадку на горшок и т. д. Меню обширное и скучное, и сами его обширность и скука достаточно оскорбительны, чтобы восстановить разум против пользования им. В момент, когда вы возлагаете вину на что-то, вы подрываете собственную решимость что-нибудь изменить…“

„Растёт лосось в саду на грядке;
потек вином заглохший пруд;
в российской жизни всё в порядке;
два педераста дочку ждут.“

„Женщины начисто лишены воображения. Они уверены, что достаточно их присутствия, чтобы заполнить жизнь. Но в мире так много всего другого. Они не подозревают даже, что в мире есть еще что-то. Мало кто из них об этом догадывается. Впрочем, то не их вина. Просто они боятся. Им и в голову не приходит, как много всего вокруг. Вокруг земля. можно лежать на земле, на песке, чтобы в голове было пусто и веял легкий ветерок. Можно ходить и смотреть по сторонам, и делать что-нибудь, строить каменные дома для людей, делать для них машины, давать им свет или что-нибудь еще, что каждый мог бы получить, — и они бы потом тоже могли ничего не делать, могли бы лежать на песке, на солнце, с пустой головой, и спать с женщинами.“

„Настоящий чайный букет как дорогое вино, его невозможно повторить, секреты его приготовления доступны только автору.“

„In vino veritas. Истина в вине.“

„Я получил свою долю в избиении палками, камнями, получал раны от людей, которые травили меня. Мне нанесли много вреда, и я не говорю: «О, пожалейте меня» или что-то в этом роде. Я не был собой, я был продуктом своей окружающей среды, и «Guns N' Roses» бросили это в лицо миру. «Вы не любите нас? Да пошли вы! Вы помогли нас создать. По вашей вине мы такие, какие есть. У нас не было шанса быть другими». Когда вы кормите кого-то дерьмом, он имеет право сказать вам, каково это на вкус. Многие люди имеют эту проблему. Когда я был ребенком, меня много били. Люди не выносят трудных детей, которые не знают, откуда ждать помощи.“

„Виновато время.
Виноваты мы.
В прошлом бывшие нами
Мы выпиты
Как хорошее вино
Между высокими
Уродливыми
Домами.“

„Ну не бываешь, что еще взять с такого,
Кто бы ни провинился — ты ни при чем,
Как-то все сразу выдалось бестолково,
Ты из таких придуман несостыковок,
Что изначально, видимо, обречен.
Знаешь, как надоело куда-то мчаться,
Верить не в то да плакаться под вино,
Горе — хоть от ума, так ведь я не Чацкий,
Горечь такая в недрах кофейной чашки -
Господу, верно, скулы бы подвело.
Хочешь, я расскажу, как у нас делишки,
Как мы живем, как трудимся, как едим.
Знаешь, мы существуем — но так, не слишком.
В городе, знаешь ли, каждый нечетный лишний,
Каждый второй — подсевший, а ты один.“

„Причиняет боль своему собутыльнику тот, кто выпивает слишком большой кубок вина: ведь он пьет не для удовольствия, а чтобы опьянеть.“

„И он знал также, что сойтись с женщной после долгого перерыва будет несуразным святотатством; и что, если выпив «Жюрансона», оставить вино выдыхаться в бутылке, оно превратится вскоре просто в безвкусную желтую жидкость.“

„Прекрасно, когда язык сладок, полезно, когда он мягок. Если сладкий язык становится горьким, он всем приносит огорченье, если сахар превращают в горькое вино, то его употребленье вызывает грех.“

„Как драгоценный камень, как наполненный до краев рог со старым вином держу в руках, когда прикасаюсь к народной песне. Дух захватывает от счастья, от силы, заключенной в ней, и восторг сменяется опасением: не сломать, не расплескать, донести ее людям всю до капли, повернуть так, чтобы солнце отразилось в каждой ее грани.“

„Нет ничего проще, чем превратить собственные обиды в вину Европы перед своей бывшей родиной.“

„Когда выигрываешь, все говорят о тебе, ты в центре внимания. Но если тебе это нравится, ты должен брать огонь на себя, когда проигрываешь. Если команда что-то делает неправильно, если она не побеждает, это будут ставить в вину тебе.“

„На суде в Нюрнберге я сказал: «Если бы у Гитлера были друзья, я был бы его другом. Я обязан ему вдохновением и славой моей молодости так же, как позднее ужасом и виной».
В образе Гитлера, каким он был по отношению ко мне и другим, можно уловить некоторые симпатичные черты. Возникает также впечатление человека, во многих отношениях одаренного и самоотверженного. Но чем дольше я писал, тем больше я чувствовал, что речь шла при этом о поверхностных качествах.
Потому что таким впечатлениям противостоит незабываемый урок: Нюрнбергский процесс. Я никогда не забуду один фотодокумент, изображающий еврейскую семью, идущую на смерть: мужчина со своей женой и своими детьми на пути к смерти. Он и сегодня стоит у меня перед глазами.
В Нюрнберге меня приговорили к двадцати годам тюрьмы. Приговор военного трибунала, как бы несовершенно ни изображали историю, попытался сформулировать вину. Наказание, всегда мало пригодное для измерения исторической ответственности, положило конец моему гражданскому существованию. А та фотография лишила мою жизнь основы. Она оказалась долговечнее приговора.“

„С ногтей младых отвергнув спешку,
не рвусь я вверх, а пью вино,
в кастрюлях жизни вперемежку
всплывают сливки и говно.“

„Вино, если его пить не в меру, и неблагоразумного, и мудрого человека делает одинаково легкомысленными…“

„Отовсюду слышится: «Ужасный високосный год…»
Мы с детства умеем сваливать на кого-то вину за то, что происходит с нами.
Год здесь не при делах.
Мы с вами живём так, что там, наверху, уже и не знают, что ещё нам надо показать, чтобы дошло…
Что дошло? Да ведь до каждого своё.“

„Как подзол раздирает
бороздою соха,
правота разделяет
беспощадней греха.
Не вина, но оплошность
разбивает стекло.
Что скорбеть, расколовшись,
что вино утекло?“

„Зимний лес – гулкое, как выстрелы, карканье ворон, снег с еловой ветки, упавший за шиворот, следы, в которых не видно дна, пар от мокрых рукавиц и параллельные, то и дело пересекающиеся кривые лыжных следов; весенний лес – запах черной, еще мерзлой, земли, текущий во все стороны, захлебывающийся талой водой, ручей, тонкая белая полоска синей от холода кожи между свитером и джинсами, а на ней крупные пупырышки, которые только губами и можно растопить; летний лес – горячие капли золотистой смолы на медной коре, волосы, пахнущие шашлычным дымом, белый, в ромашках, сарафан, испачканный красным сухим вином и щекочущая сосновая иголка, которую никак не достать, если не расстегнуть две тысячи мелких, как божьи коровки, пуговиц, стремительно расползающихся под пальцами по спине и груди“

„Люди защищаются от остроты бытия. «Живите без боли» — это не девиз медицины, это девиз психологии. Если совесть болит – надо принять меры, свалить вину на товарища, напиться, слить печальку друзьям или посмотреть сериал. Все проходит. Иногда совсем.“

„Помощь и забота, предлагаемые для решения проблем психического здоровья, на самом деле намного лучше, чем может
ожидать большинство людей, и что нет необходимости в стигме против врачей, терапевтов и больниц. То, что люди должны знать, это то, что в мире есть прекрасные, прекрасные люди, которые сочувствуют и работают с человеческим состоянием. Они понимают, что больно. Дисбаланс — это не вина человека. Мы просто напуганы. Люди, которые, по вашему мнению, являются самыми прочными, часто становятся самыми больными. Это, может быть, трудно понять, но он вокруг вас.“

„Есть вина, в которых даже истины нет.“

„В тринадцатом году, еще не понимая,
Что будет с нами, что нас ждет, —
Шампанского бокалы подымая,
Мы весело встречали — Новый Год. Как мы состарились! Проходят годы,
Проходят годы — их не замечаем мы…
Но этот воздух смерти и свободы,
И розы, и вино, и счастье той зимы
Никто не позабыл, о, я уверен…“

„Я – андалузец по крови. Я верю в женщин, вино и любовь.“

„Энтузиазм — повседневный хлеб молодости, скептицизм — повседневное вино старости.“

„…неповинно вино; ты, пьющий, виновен.“

„Странная фраза — «у меня нет времени». Я только что вернулся В Европу из Южной Африки, где делал съемку для для различных коммерческих проектов. На сотне гектаров своего поместья в Тоскане я развожу лошадей, выращиваю оливки и делаю вино, и, как видите, времени у меня хватает даже на интервью. Я просто думаю, что большинство людей ленивы, особенно это касается молодежи. Они просто сидят перед своими компьютерами и ничего не успевают: вот, кстати, почему у молодых девушек бывают такие большие задницы».“

„Крутится судьбы моей кино,
капли будней мерно долбят темя,
время захмеляет, как вино,
а вино целительно, как время.“

„В отсутствие Пятницы Робинзон Крузо мог не ощущать стыда, но если он веровал в иудео-христианского Бога, он мог ощущать вину!“

„Глупость – это ужасно. Это злая фея… Наша злая колдунья – это глупость… Нет злых людей. Есть люди глупые… Но это не их вина. И есть люди, которые испытывают страх. Они в этом виноваты. Они боятся, и не осознают свой страх… Я думаю, что так оно и выглядит… Определять это – дело философов, а не мое. Я не люблю глупцов, потому что глупость – это лень. Глупец живет и думает, что этого достаточно. «Я живу, мне хорошо, и мне этого хватает». Он не мучается каждое утро мыслью: нет, этого недостаточно – ты не знаешь чего-то, не видишь чего-то, не делаешь чего-то. Я думаю, глупость – это лень. Это жир, который обволакивает сердце и мозг.“

„Ценность искусства легко поставить под сомнение. Предположим, горит Лувр. В объятом пламенем зале две вещи — Мона Лиза и случайно забравшаяся сюда уличная кошка. А у вас есть время только на то, чтобы спасти что-то одно. Что вы выберете? Помню, когда мне было около двадцати, мы часто обсуждали с парнями эту ситуацию за хорошим косяком и стаканом вина. Только я не помню, что мы решили.“

„Бывает, что наказание порождает вину.“

„Вообще, для женщины… лирическое отступление: многие женщины так свою стратегию строят, им важно сделать мужчину виноватым, причем так, чтобы он вот свою вину осознал, глубоко, и понимал — как он должен, а потом вот это вот накручивать на кулак, накручивать, накручивать, пилить, нервы мотать всю жизнь…“

„Духовность для меня — это вода. Религии — это как пепси-кола, кока-кола, вино, пиво или любой другой напиток. Духовность — это то, что на самом деле происходит, что спасёт вас в бою. Шампанское ничего не сделает для того, чтобы кого-то спасти, в то время, как вода даёт жизнь.“

„Люди боятся холеры, но вино гораздо опаснее её.“

„Осушая чашу вина с листочком бамбука, слушать шум ветра и любоваться луной: так можно отряхнуть от себя прах мира сего.“

„Люди подобны вину: если с годами они становятся лучше, значит, они очень высокого качества.“

„Уж кутить так кутить — в самом деле!
Пейте, братья, коль бражничать сели, —
Натощак и плясать не потянет,
А вино подурачиться манит. Никого не зовите здесь паном,
Здесь не место спесивым и чванным,
Превосходство на гвоздик повесьте,
Ты, слуга, с господином сядь вместе. Сановитость, чиновность, степенность —
Что в них толку, какая в них ценность!
Знайте: путность с беспутностью надо
Сочетать — вот в чём жизни услада!“

„Нестойкую душу нельзя вверять ни вину, ни красоте, ни лести, ни другим соблазнительным приманкам.“

„Я не чувствую вину за свой успех перед кем-то. Ты не можешь чувствовать вину за стремление и желание.“

„Знания — как вино: первая чара привлекает, вторая — вдохновляет, третья — повергает в уныние.“

„Пой свои песни, пей свои вина, герой.
Ты опять видишь сон о том, что всё впереди.
Стоя на крыше, ты тянешь руку к звезде,
И вот она бьётся в руке, как сердце в груди.
Что теперь делать с птицей далёких небес,
Ты смотришь сквозь пальцы, но свет слишком ярок и чист,
И звезда говорит тебе: «Полетим со мной!»,
Ты делаешь шаг, но она летит вверх, а ты вниз.
Но однажды тебе вдруг удастся подняться наверх,
И ты сам станешь одной из бесчисленных звёзд,
И кто-то снова протянет тебе ладонь,
А когда ты умрёшь, он примет твой пост!“

„Главный повод для пития — желание вести себя определенным образом и получить возможность свалить свою вину на алкоголь.“

„Он уже начинал понимать, что его читатели могут весьма снисходительно относиться к вине политиков, но готовы с пеной у рта спорить о том, какая на самом деле была погода.“

„(О Жозе Моуринью) Он был очень благожелателен, называл меня «боссом» и «большим человеком», когда мы выпивали после первого матча. Но хотелось бы, чтобы его комплименты сопровождались бокалом хорошего вина. А он налил мне какой-то растворитель для краски.“

„Сэра, были твои губы сладкими как вино…
Сэра, знаю, что не будет в сердце любви иной,
Сэра, что же так жестоко нас развела судьба…“

„Нирвана, нирвана, нирвана нирвана…!

Всем, кто устал скитаться между двух огней
И не смог согреться;
Кто, с кольцами на пальцах открывал хоть раз
Потайную дверцу,
Тот кто надёт приют в сказочной стране,
Где на флагах Сердце…

Припев:
Нирвана, нирвана, нирвана
Убежавшие он и она.
Нирвана, нирвана, нирвана…
Нирвана, нирвана, нирвана,
Ты спасение, а не вина,
Нирвана, нирвана, нирвана“

„Моя доктрина – рабочий орган. Прежде всего, её разные куски можно наблюдать в моих книгах, музыке, картинах и жизни. И вовсе не моя вина (и не моя забота), если вы не знаете ни того, ни другого. В конце концов, что такое «доктрина», рассказанная словами? – благоглупость, теория или (опять же) профессия. Не более того. <…> На то она и доктрина, чтобы действовать.“

„Я весь женский пол делю на две части: на женщин и непонятно на что, причём непонятно что — 90 процентов, а 10 процентов — женщины! Но я понимаю: не их в том вина. Быт, система, власть…“

„Шелом и царская порфира
Пред ним сияли: он кумира
Не замечал ни одного:
Свободомыслящая лира
Ничем не жертвовала им,
Звуча наитием святым.

Любовь он пел: его напевы
Блистали стройностью живой,
Как резвый стан и перси девы,
Олимпа чашницы младой.
Он пел вино: простой и ясной
Стихи восторг одушевлял;
Они звенели сладкогласно,
Как в шуме вольницы прекрасной
Фиал, целующий фиал;
И девы русские пристрастно
Их повторяют…“

„Князь Вяземский (Пётр Андреевич), пребывая в Петербурге, был атаманом буйного и ослеплённого юношества, которое толпилось за ним повсюду. Вино, публичные девки и сарказмы против правительства и всего священного составляют удовольствие сей достойной компании. Бедный Пушкин, который вёл себя доселе как красная девица, увлечён совершенно Вяземским…“

„Я не пью. Театр заменяет мне вино. Тонкий аромат кулис опьяняет сильнее, чем дорогой мускат.“

„Не буду кокетничать, выпить — люблю. Раньше пил только водку. Сейчас предпочитаю сухое красное вино.“

„Наступили жаркие дни. Солнце поливало тяжёлым, густым зноем мягкую, мшистую поверхность болот. Его свет казался мутным от влажных испарений перегнившего мха. Резкий запах багульника походил на запах перебродившего пряного вина. Зной не обманывал: обострённые длительным общением с природой чувства угадывали приближение короткой северной осени. Едва уловимый отпечаток её лежал на всём: на слегка побуревшей хвое лиственниц, горестно опущенных ветках берёз и рябин, шляпках древесных грибов, потерявших свою бархатистую свежесть… Комары почти исчезли.“

„С Василием Слипаком мы не были очень близкими друзьями, но хорошо знали друг друга. Мы часто встречались на вечеринках, ходили вместе пить вино в бары, но я не могу сказать, что он открылся мне полностью. Василий был очень радостный, очень положительный человек. Он всегда был очень элегантным, и я никогда не слышал и не замечал за ним чего-то вульгарного. Из того, что я помню, — Василий в жизни часто вел себя как на оперной сцене. У него всегда был высокий голос, большие паузы, и ты никогда не знал, Василий шутил и играл эту роль или он действительно был правдив в этом. Последние три месяца я чувствовал, что он меняется. Раньше, когда у него были трудные моменты в Париже, он все равно не переставал видеть в жизни радость. Но в последние месяцы я чувствовал, что с ним что-то произошло. Василий не хотел об этом говорить, но это все знали.“

„Страсбургский суд по нашему делу важен только в одном вопросе — установление процедурных нарушений в ходе процесса. Если нарушена процедура, обеспечивающая право на защиту и состязательность сторон, — вина не доказана, потому что суд не был справедливым. Это говорит наша Конституция. Однако, отменять решение наших судов сам Страсбургский суд не может, — только Верховный суд, который, на самом деле, и без Страсбурга все знает.“

„Если бы можно было хоть на миг забыться, стать свежим человеком и перенестись в любое село, то, всматриваясь в русских мужиков, трудно было бы понять, трудно было бы поверить, что возможны в России жалобы на безлюдье, что мы и в самом деле страдаем безлюдьем. На кого же падает вина в безлюдье, кого осуждает, кого бранит общество, жалуясь на безлюдье? Само себя безлюдным именует общество, другими словами, само себя объявляет малоспособным и малоумным!“

„Я хочу самых простых, самых обыкновенных вещей. Я хочу порядка. Не моя вина, что порядок разрушен. Я хочу душевного покоя. Но душа, как взбаламученное помойное ведро — хвост селедки, дохлая крыса, обгрызки, окурки, то ныряя в мутную глубину, то показываясь на поверхность, несутся вперегонки. Я хочу чистого воздуха. Сладковатый тлен — дыхание мирового уродства — преследует меня, как страх.“

„И возгорелась любовь моя к Господу нашему Аполлону и прекрасному телу человеческому. Жалко смотреть на Бога нетленного, в тлении поверженного. И восхотелось мне вернуть ему млеко и вино радости и жизни, снова Храм его воздвигнуть. Братья художники, образуем монастырь Господа нашего Аполлона. Будем трудиться во славу его. Тяжел путь, но радостна вера в воскрешение его.“

„Ведь правда, что вина по поводу рождения лежит на самом ребенке? Я полагаю, что мы обманом вынуждаем своих родителей произвести нас на свет, и именно наши будущие дети заставляют нашу плоть испытывать зуд.“

„Вот это вино, в этой банке стоит, я готовил для себя. Здесь у меня транквилизаторы-сонники, таблетки, варил я для себя эту смесь постоянно.“

„Ваше величество собирается в поход на Юг, и необходимо иметь средства на удовлетворение военных нужд. Если в самом деле в Северном Китае справедливо установить земельный налог, торговый налог и сборы на соль, вино, плавку железа и продукты гор и озер, то ежегодно можно получать серебра 500 тысяч лян, шёлка 80 тысяч кусков и зерна свыше 400 тысяч ши. Их будет достаточно для снабжения армии. Как так можно говорить, что от ханьцев нет никакой пользы!“

„Так вот, эти люди (эстонцы - прим.) мои прямые враги. В рамках протянутой руки, если они тронут эти могилы, я их буду душить. Физически… Возьму и удушу. Тем более что у меня есть моя личная вина и моя личная ответственность. Я очень хорошо помню, как мы с моими друзьями работали, простите меня, на эту вонючую прибалтийскую независимость. Бегали по этим баррикадам как придурки, чем мы думали, каким местом, мне сейчас трудно себе представить. Писали в этих газетенках и думали, что это люди…“

„Так, в тридцати километрах к югу от знаменитого храма в Луксоре расположился гарнизон оккупантов. Об этом напоминают найденные здесь два громадных каменных блока с именами самых значительных гиксосских царей ― Хиана (Манефон называл его Ианнасом) и Апопи (Апофис в рассказе Манефона). Похоже, именно они в то время назначали и правителей Фив ― крупнейшего города Верхнего Египта. Поначалу все это воспринималось как должное ― период смуты и раздробленности прошел и гиксосских царей признали законными правителями всего Египта. <...>
На протяжении многих десятилетий правители Фив ладили с гиксосскими царями, мирно уживались с ними, пока около 1530 года до новой эры очередной фиванский правитель Камос, вопреки советам придворных, не решил положить конец этому перемирию и не начал свою «реконкисту», устремившись войной на Аварис ― на царя Апопи. Сохранилась надпись, оставленная Камосом. Более полувека назад она была найдена в Фивах, в Карнакском храме. «Смотри, я пришел! Я удачно осуществляю дело моей рукой. Превосходно мое дело! Клянусь Амоном-Сильным, я не оставлю (?) тебя, я не дам, чтобы ты попирал мои поля. О, азиат мерзопакостный! Смотри, я пью вино твоих садов, отжатое для меня азиатами, из того, что я захватил. Я разорил твое место обитания, я срубил твои деревья.»“

„Я счастлив, что не дает. (Улыбается.) Дэвид просто фонтанирует идеями — так было всегда. Мы с ним познакомились на вечеринке — тогда вышла первая часть «Властелина колец», поговорили о моем Арагорне, выпили вина и расстались.“

„Опьяняет вернее вина это чувства волшебного зелье.
Его пьют, как в горячке, до дна, не страшась, что наступит похмелье.“

„Так вот этот Мальтен рассказал мне следующее приключение. Его двоюродный брат, унтер-офицер индийской армии, в одно прекрасное воскресенье отправился из Калькутты на загородную ферму, в гости к приятелю. На ферме он застал праздник; к вечеру было пьяно всё — господа и слуги, англичане и индусы, люди и слоны. Кузен Мальтена — человек, склонный к поэтическим настроениям, даже стихи пишет. Чуть ли не ради поэтических впечатлений и угораздило его попасть именно в индийскую армию. Отдалясь от пьяного общества, он одиноко стоял у колючей растительной изгороди, смотрел на закат солнца и, как очень хорошо помнит, обдумывал письмо в Ливерпуль, к своей невесте. Именно на полуслове: «…ваша фантазия не в силах вообразить, дорогая мисс Флоренса, неисчислимые богатства индийской флоры и фау…», он слышит позади себя тяжкие и частые удары. Точно какой-нибудь исполин сверхъестественной величины и силы, Антей, Атлас, с размаху вбивает в землю одну за другой длинные сваи. Не успел мечтатель обернуться, как его схватило сзади что-то необыкновенно крепкое, могучее, эластическое, подбросило высоко в воздух и, помотав несколько секунд, как маятник, с силою швырнуло в иглистые кусты алоэ — полумёртвого, не столько от боли, сколько от ужаса непонимания и незнания, самого опасного и могущественного из ужасов: его описали в древности Гомер и Гезиод, а в наши дни со слов Тургенева — Ги де Мопассан. Беднягу с трудом привели в чувство. Разгадка происшествия оказалась очень простою: один из рабочих слонов фермера добрался до кувшинов с пальмовым вином, опустошил их, опьянел и пришёл в ярость. Мундир унтер-офицера привлёк внимание хмельного скота своей яркостью, и кузен Мальтена стал его жертвой… Такого разнообразия индийской фауны не только мисс Флоренса, но и сам горемычный жених её, конечно, не мог себе ранее вообразить!.. Ощущение нежданно-негаданно схваченного слоном солдата, в ту минуту, когда он не только не думал о каком-нибудь слоне определённом но, вероятно, позабыл и самую «идею слона», вероятно, было близко к ощущениям человека в первый момент землетрясения.“

„Глубокоуважаемая Анна Васильевна. […] Я до такой степени измучился за время после своего возвращения из Петрограда, что совершенно утратил способность говорить и писать Вам. […] В Петрограде, в день отъезда моего, на последнем заседании Совета министров в присутствии Главнокомандующего генерала Алексеева окончательно рухнули все мои планы, вся подготовка, вся огромная работа, закончить которую я хотел с мыслью о Вас, результаты которой я мечтал положить к ногам Вашим (речь идет о вынужденном отказе от проведения десантной операции по захвату Босфора и Константинополя). «У меня нет части, которую я мог бы Вам дать для выполнения операции, которая является самой трудной в Вашем деле» — вот было последнее решение Главнокомандующего. Только Милюков, совершенно измученный бессонной неделей и невероятной работой, понял, по-видимому, что для меня этот вопрос имел некое значение, большее, чем очередная государственная задача, и он подошел ко мне, когда я стоял, переживая сознание внутренней катастрофы, и молча пожал мне руку. Накануне я был у Вас, но я не имел возможности сказать Вам хоть несколько слов, что я ожидаю и какое значение имеет для меня следующий день. Я вернулся от Вас и, придя к себе, не лег спать, а просидел до утра, пересматривая документы для утреннего заседания, слушая бессмысленные «ура» и шум толпы перед Мариинским дворцом и думая о Вас. И в это ужасное утро я, не знаю почему, понял или вообразил, что Вы окончательно отвернулись и ушли из моей жизни. Вот с какими мыслями и чувствами я пришел проститься с Вами. Если бы Вы могли бы уделить мне пять минут, во время которых я просто сказал бы Вам, что я думаю и что переживаю, и Вы ответили бы мне — хоть: «Вы ошибаетесь, то, что Вы думаете, — это неверно, я жалею Вас, но я не ставлю в вину Вам крушение Ваших планов», — я уехал бы с прежним обожанием и верой в Вас, Анна Васильевна. Но случилось так, что это было невозможно. Ведь только от Вас, и ни от кого больше, мне не надо было в эти минуты отчаяния и горя — помощи, которую бы Вы могли мне оказать двумя-тремя словами. […] Вы в первом письме писали мне, что у Вас была мысль приехать повидать меня на вокзале. Я ведь ждал Вас, не знаю почему, мне казалось, что Вы сжалитесь надо мной, ждал до последнего звонка. Отчего этого не случилось?“

„Ленин так и не успел понять — хотя вообще-то был понятлив, — что законы, открытые Марксом, тут не действуют, ибо даже и физические законы действуют на территории России весьма избирательно; что многоукладность российской экономики — не временное, а вечное явление, что Россия щеляста, и потому тоталитаризм в ней невозможен; что российский народ охотно идёт вслед за любым вождем, лишь бы не думать самому, и сваливает на этого вождя все свои проблемы, стоит тому ослабеть или умереть. Ленин 1918—1923 годов (до тех пор, пока соображал) лихорадочно пытается изменить российское население, в национальные особенности которого всё уперлось, но, осознав бесполезность этого занятия, начинает уничтожать его в огромных, абсурдных количествах: расстреливать, вешать, высылать… Российское население охотно участвует в этой оргии самоистребления, чтобы свалить вину на Ленина, хотя зверства Гражданской, до полусмерти перепугавшие Горького, без всякого Ленина разгулялись бы по полной программе. Тут только волю дай.“

„Большевики считают насилием то, что происходило по вине чиновников царя, но свое насилие над людьми возвышают до уровня геройства, полагая, что от имени народа им все дозволено. Но у народа они никогда не спрашивали. Эти мерзавцы уничтожают людей, говоря, что это необходимо «во имя светлого будущего.»“

„Моя мечта: монастырский сад, библиотека, старое вино из погреба, длинная трубка и какой-нибудь семидесятилетний «из прежних», который приходил бы по вечерам слушать, что я написала, и сказать, как меня любит. Я хотела, чтобы меня любил старик, многих любивший. Не хочу быть старше, зорче. Не хочу, чтобы на меня смотрели вверх. Этого старика я жду с 14 лет…“

„Про молдавские вина: «Молдавское вино уже испорчено. Его не только на территории России, его и за пределами России нельзя употреблять. Так что как товар оно уже не представляет никакого интереса и, видимо, может быть только использовано для других целей. Не знаю, заборы красить или что там еще можно этим делать этим раствором спиртосодержащим.»“

„Все существо мое возмущалось насилием, которое, по обязанности, мне приходилось делать, давая личные советы или обличения тех, для которых ни советы, ни обличения мои не имеют никакой цены, которые на все советы и на все обличения мои ответят, как я заранее знал, тем же молчаливым протестом. Мои личные сношения с этими членами братства естественно, из простого уважения к свободе духа их, все более и более ограничивались, а они и это мне ставили в вину, находя, что разномыслие со мною есть право свободы их индивидуальности и что я должен благодушно уживаться с ними на лоне братства, несмотря на то, что они совместно со всею современной интеллигенцией «доразвились до жизни без Бога и без братства.»“

„Родитель всегда должен спрашивать себя: «В чем моя вина в создавшейся ситуации?»“

„…Все три названные преследования были едины своим сугубо заказным характером, а посему заведомо ложным обвинением. Однако сами цели преследования разнились. В моем случае было необходимо ликвидировать дерзкого обидчика власть имущих и народного смутьяна. В другом имели место месть и сведение личных счетов, а также забубенная «экспроприация экспроприатора». Ну а в третьем налицо неистовая потребность власти публично отчитаться за якобы успешное наконец-то раскрытие столь резонансного убийства. Во всех трех случаях правоохранители — РУБОП, прокуратура и суд — выступали в едином строю исполнителей директивных заказов, поэтому им было не до поиска убедительных доказательств вины обреченных на закланье. Отсюда и вся скандальность судебных процессов. Будто бы независимых судей вынуждают публично признавать вину заведомо невиновных, хоть и срамя себя, но зато и дальше оставаясь при мантии и службе.“

„Ну разумеется, преступление — не сбрасывать напалмовые бомбы на женщин, детей и стариков, а протестовать против этого. Преступно не уничтожение посевов — что обрекает миллионы на голодную смерть — а протест против этого. Не разрушение электростанций, лепрозориев, школ и плотин — а протест против этого. Не террор и пытки, применяемые «частями специального назначения» в Южном Вьетнаме — а протест против этого. Недемократичны не подавление свободного волеизъявления в Южном Вьетнаме, запрет газет, преследования буддистов — а протест против этого в «свободной» стране. Считается «дурным тоном» бросаться в политиков пудингом и творогом, а вовсе не принимать с официальным визитом тех политиков, по чьей вине стирают с лица земли целые деревни и бомбят города. Считается «дурным тоном» устраивать на вокзалах и уличных перекрестках дискуссии об угнетении вьетнамского народа, а вовсе не колонизировать целый народ под предлогом "борьбы с коммунизмом“

„Вот география моей действительности: у меня никогда не было и в мыслях, что люди — хорошие, что человек способен измениться, или что мир можно сделать лучше, если получать удовольствие от чувств, взглядов и жестов, от любви и доброты другого человека. Не было ничего положительного, термин «великодушие» ничего не значил, был своего рода избитым анекдотом. Секс — это математика. Индивидуальность больше не имеет значения. Что такое ум? Чёткие доводы. Страсть бессмысленна. Мысль не панацея. Правосудие мертво. Страх, взаимные обвинения, симпатии, вина, тщетность, неудача, скорбь — чувства, которых на самом деле не испытываешь. Переживания бессмысленны, мир стал бесчувственным. Единственное постоянство — зло. Бог умер. Любви нельзя доверять.“

„"Людей власть портит" - говорят извека -
"Пьянит деньгами ". Но они не правы.
Вино и деньги не меняют человека,
Они лишь обнажают его нравы.“

„Критика - как хорошее вино: по поводу, изредка и в небольших количествах она прекрасно стимулирует, принося только пользу; однако ежедневная критика, без повода и меры, становится ядом, приводящим лишь к пассивности, отупению и животной озлобленности…“

„Что мы вообще можем знать о мотивах поступков, сжигающих нас, и о том, что такое настоящая вина и настоящее раскаяние?“

„Люди часто вопиют «за что?!», обвиняя небеса, бога или судьбу в том, что им чего-то недодали, что вот если бы небеса, бог, судьба были помилосерднее, если бы дали шанс, нормальный шанс… Наверное, это в человеческой природе — сваливать на кого-то вину за собственные неудачи.“

„Славу можно сравнить с хорошим вином: от него так же приятно кружится голова. Но надо всегда помнить, что вино, даже очень хорошее, следует пить в меру, чтобы не опьянеть, не пресытиться его ароматом, не растерять способность удивляться радостям жизни.“

„Каждый сам должен привлекать себя к ответу,
вместо того чтобы возлагать свою вину на другого.“

„Живём мы кое-как и обнуляем
Проблемы морем водки вина
Но только всё никак не называем
Дерьмом то что слеплено из дерьма“

„Покаяние – удел сильных. Слабость же – страх признать свою вину.“

„Что ж, я оставлю тебя с твоей индивидуальностью, талантом, богатством и честью, а мне достаточно сегодняшнего ветерка. Слава Богу, что я смог вдохнуть и выдохнуть!

# Адский огонь — исцеляет больную душу, причиняя боль. Грехи лечатся болью. Ад не приветствует здорового человека, потому что он ненавидит здоровую душу.

# Нет слова удача, есть слово успех.

# Завоевание доверия достигается за счет тактики обмана и обольщения. В это время проверяется вера человека.

# Вина не вина, грех не грех, признаю только одну истину - болезнь.

# Каждая вещь, каждое существо хочет что-то сказать. Если из этого мы можем увидеть силу Божью, мы счастливы.“

„Ей настолько было хорошо, что бокал с испанским вином она ногами держала.
И пила, и пила и пила…
Душу вином, согревая себя, наполняла.
И долгожданный душевный оргазм — сама с собой наконец испытала.“

„Афоризмы анахронизмы - 2
***
• Она его не любила, но за достоинство очень ценила.
• Молодости мудрость не указ.
• Не все что вижу пою, но все что вижу рисую.
• Я обнимаю её, словно скрипку Страдивари. Сломать боюсь!
• Любовь не терпит профессионализма.
• Вино дурманит, веселит и расслабляет — голод сенсорный утоляет.
• Любовница может быть любая — жена достойная, худая.
• Когда физика и духовность сливаются — процесс химический начинается.
• Медузу теплых ладонях не согреть.
• Отцовские чувства — словно нюх у собаки.
• Нервозность и раздражительность — визитная карточка придурка.
• Склочность, как неврастения — шума много, толку нету!
• Мы — то, чего мы заслуживаем!
• Мудрость в красноречии не нуждается.
• Женщины! Не требуйте от современных мужчин большего, чем они могут вам дать — дать они могут вам совсем немного.“

„Я смеюсь тебе в лицо.
Чтобы душу не обидеть.
Чтоб любить и ненавидеть
Мне достаточно вина!“