Цитаты о остров

„Мне всегда говорили, что чем больше книг я читаю, тем лучше для меня, и мне попадалось много пустых в смысловом значении книг.

Я бы сказал ни чем больше тем лучше, а больше тех, которые относятся к вашим нуждам и интересам. Те, которые вы будете способны понять.
Вы можете взять книгу об астрономической механике, это высшая математика, которую вы попросту не поймете, и если вы сможете понять, но вам будет негде применить эти знания, то в них нет пользы.
Если она сможет назвать все крохотные острова в Тихом Океане, это будет лишним для ваших нужд.
Другое дело, если б она назвала вид еды, которая способствует хорошему здоровью и исцелению.
Мы владеем огромным количеством информации, но большая ее часть никак не соответствует нашим нуждам.
Я знаю человека, который может назвать каждый кратер на Луне. По моему это излишне, если конечно он не собирается в путешествие по Луне.

- Когда я был по моложе, то запоминал все латинские названия рыб, поскольку мы ездили на рыбалку с моим отцом, и это не сильно мне помогло. Я до сих пор не знаю зачем мне эти знания.

Очень важно запомнить, что не стоит учить что либо, не соответствующее вашим нуждам.
Но также важно знать, что если вы станете слишком продвинутым, то вы потеряете контакт с людьми, им попросту будет не интересно то, о чем вы говорите. Информация будет проходить сквозь них.“

„Мне кажется, самая милосердная вещь в мире - это неспособность человеческого разума связать воедино все его составляющие. Мы живем на тихом острове невежества посреди черного моря бесконечности, и это не значит, что нам надо выходить за его пределы. Науки, продвигающиеся каждая в свою сторону, до сих пор приносили нам мало вреда; но в один прекрасный день собирание разрозненных кусочков знания в единое целое откроет нам такие страшные перспективы реальности и нашего в ней положения, что нам останется либо сойти с ума от этого откровения, либо спасаться от света знания в мире и безопасности нового средневековья.“

„Маяки не бегают по всему острову, выискивая, какую бы лодку спасти, они просто стоят и светят.“

„Нет бога-творца, но есть космос, производящий солнца, планеты и живых существ. Hет всемогущего бога, но есть вселенная, которая распоряжается судьбой всех небесных тел и их жителей. Нет сынов божьих, но есть зрелые и потому разумные и совершенные сыны космоса. Нет личных богов, но есть избранные правители: планет, солнечных систем, звёздных групп, млечных путей, эфирных островов и всего космоса. Нет Христа, но есть гениальный человек, великий учитель человечества.“

„Посмотрим, что у нас получилось… На Севере у нас все в порядке, нормально. Финляндия перед нами очень провинилась, и мы отодвинули границу от Ленинграда. Прибалтика – это исконно русские земли! – снова наша, белорусы у нас теперь все вместе живут, украинцы – вместе, молдаване – вместе. На Западе нормально». – И сразу перешел к восточным границам. – «Что у нас здесь?.. Курильские острова наши теперь, Сахалин полностью наш, смотрите, как хорошо! И Порт-Артур наш, и Дальний наш», – Сталин провел трубкой по Китаю, – «и КВЖД наша. Китай, Монголия – все в порядке… Вот здесь мне наша граница не нравится!“

„Да, я еврей, и когда предки моего достоуважаемого оппонента были дикарями на никому не известном острове, мои предки были священниками в храме Соломона.“

„Территория Советского Союза и так достаточно велика — более 20 миллионов квадратных километров при населении всего 200 миллионов. Население Японии — 100 миллионов человек, однако у вас в распоряжении площадь всего 370 тысяч квадратных километров. Примерно сто с небольшим лет назад они отрезали всю область к востоку от озера Байкал с Боли <Хабаровск>, Хайшэньвэем <Владивосток> и полуостровом Камчатка. Этот счёт не так легко оплатить. За это мы с ними ещё не рассчитались. Поэтому с нашей точки зрения, ваши Курильские острова не проблема; они должны быть возвращены вам.
Из беседы Мао Цзэдуна с представителями Соцпартии Японии 10 июля 1964 г.“

„Белый может долго прожить на Соломоновых островах, — для этого ему нужна только осторожность и удача, а кроме того, надо, чтобы он был неукротимым. Печатью неукротимости должны быть отмечены его мысли и поступки. Он должен уметь с великолепным равнодушием встречать неудачи, должен обладать колоссальным самомнением, уверенностью, что все, что бы он ни сделал, правильно; должен, наконец, непоколебимо верить в свое расовое превосходство и никогда не сомневаться в том, что один белый в любое время может справиться с тысячью черных, а по воскресным дням — и с двумя тысячами.“

„Океаны ломают сушу.
Ураганы сгибают небо.
Исчезают земные царства,
А любовь остаётся жить.
Погибают седые звёзды.
Серый мамонт вмерзает в скалы.
Острова умирают в море,
А любовь остаётся жить.
Топчут войны живую зелень.
Пушки бьют по живому солнцу.
Днём и ночью горят дороги,
А любовь остаётся жить.
Я к тому это всё, что, если
Ты увидишь как плачут звёзды,
Пушки бьют по живому солнцу,
Ураганы ломают твердь, –
Есть на свете сильное чудо:
Рафаэль написал Мадонну,
Незапятнанный след зачатья
На прекрасном её лице.
Значит, день не боится ночи.
Значит, сад не боится ветра.
Горы рушатся. Небо меркнет,
А любовь остаётся жить.“

„Некоторое время мы решали, что делать: поехать на Багамские острова или развестись. И решили, что Багамы — удовольствие всего лишь на две недели, а развод — это вечная ценность.“

„Ради искусства можно появиться на сцене и обнаженным, но вернуться оттуда надо не только одетым, но и более чистым… Но как бы то ни было, я хочу, чтобы ты была последним человеком из тех, кто станет подданным острова голых.“

„Жизнь на Севере — суровая и трудная, и здесь как на ладони видно, кто чего стоит, все равно — будь он русским, поляком или евреем. Здесь природа одинаково относится к людям: то морозом травит, то с ума сводит, то опять-таки восхищает северным сиянием. В «Соловецких записках» ты можешь прочитать о моем увлечении этими людьми, с которых содрали кожу, живущими между бытием и небытием, пьющими насмерть. Если бы «кожу» заменить русским словом «мишура», то ты был бы прав — это увлечение жизнью. Между бытием и небытием. На грани. Итак, я дошел до грани. Далее уже только лед, снег и вечная мерзлота. Ни следов человека, никаких раскопок, никаких руин… И до космоса отсюда ближе, ибо не природа, а небо здесь диктует ритм: цикл солнца, полярная ночь, северное сияние. И последний рубеж… ведь Острова, по поверьям саамов, лежат на полпути в тот мир — как келья монаха, как зона. И еще одно… Гомбрович когда-то написал: «Я один. Поэтому я больше существую».“

„Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если волной снесёт в море береговой Утёс, меньше станет Европа, и так же, если смоет край мыса или разрушит Замок твой или друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай, по ком звонит колокол: он звонит по Тебе.“

„Невзирая на то, что, живя среди других людей, мы просто обязаны думать о том, чтобы окружающим было приятно иметь с нами дело. Иначе жить станет невозможно. Ну или как минимум противно. Тут же захочется сбежать на необитаемый остров, где никто никому ничего не обязан, просто потому что там никого нет. Там можно не помнить, кто ты, не вспоминать, что было вчера, просыпаться каждый день с новыми мыслями, чувствами, желаниями. Хочу — пальму сломаю, хочу — крабов ловить стану, хочу — такбуду лежать, ждать, пока бананы сами на меня свалятся. Но живем мы все же не на необитаемом острове. И правила социума — не искусственная клетка, а необходимое условие приятной и удобной жизни для каждого. И соблюдать их совсем несложно. Ведь, чтобы рядом с тобой другим было комфортно, и «соблюдать»-то приходится совсем немного, и все это так естественно и приятно: хорошо выглядеть, читать книги, смотреть кино, найти дело, в котором можешь себя чувствовать максимально уверенно, найти пару, родить ребенка… и передать ему всю эту мудрость.“

„Я не хотел бы никакой другой жизни кроме той, что состоялась. Мне всегда хотелось быть первым. Я спешил на стройки Сибири, на целину, на Самотлор, первым из артистов полетел на остров Даманский, когда там случился конфликт с китайцами, первым был в Афганистане, Чернобыле. Я всегда считал, что певец в СССР больше, чем певец.“

„Жизнь — это остров в океане одиночества; остров, чьи скалы — надежды, чьи деревья — мечты, чьи цветы — уединение, а ручьи — жажда.“

„Разве может обычный человек стать волшебником, полететь на другую планету или отправиться в далёкое путешествие — в другие страны, на необитаемые острова или даже сквозь время, в прошлое или в будущее? Я отвечу: «Конечно, и очень легко!» Для этого ему достаточно лишь взять в руки хорошую книгу.“

„Не только Англия, но и каждый англичанин — остров.“

„Разговаривают две подруги:
— Говорят, тебя вчера видели с каким-то жирным и волосатым чудовищем…
— Это мой жених. Он уже подарил мне на свадьбу несколько гавайских островов!
— И как тебе удалось найти это мягкое и пушистое чудо?“

„Я полон уверенности в том, что если все выполнят свой долг, если мы не будем пренебрегать ничем, и если принять все меры, так как это делалось до сих пор, мы снова докажем, что мы способны защитить наш родной Остров, перенесем бурю войны, и переживем угрозу тирании, если потребуется - в течение многих лет, и если потребуется - одни. В любом случае, это то, что мы собираемся попробовать сделать. Таково решение Правительства Его Величества, каждого его члена. Такова воля Парламента и нации. Британская Империя и Французская Республика, соединенные вместе общим делом и задачей, будут защищать до смерти свою Родину, помогая друг другу как хорошие товарищи на пределе своих сил. Даже если огромные просторы Европы, многие древние и прославленные Государства пали или могут попасть в тиски Гестапо и других гнусных машин Нацистского управления, мы не сдадимся и не проиграем. Мы пойдем до конца, мы будем биться во Франции, мы будем бороться на морях и океанах, мы будем сражаться с растущей уверенностью и растущей силой в воздухе, мы будем защищать наш Остров, какова бы ни была цена, мы будем драться на побережьях, мы будем драться в портах, на суше, мы будем драться в полях и на улицах, мы будем биться на холмах; мы никогда не сдадимся и даже, если так случится, во что я ни на мгновение не верю, что этот Остров или большая его часть будет порабощена и будет умирать с голода, тогда наша Империя за морем, вооружённая и под охраной Британского Флота, будет продолжать сражение, до тех пор, пока, в благословенное Богом время, Новый Мир, со всей его силой и мощью, не отправится на спасение и освобождение старого.“

„Об Атлантиде Платон верно говаривал. Остров действительно был красоты неимоверной. Высоковерхние подоблачные горы красно-розовыми, черными и белыми куполами подпирали небо. А у подножия ярко-зеленые и ярко-рыжие зубчатые леса. Но не дремучие, а легкие и светлые. И жило в них зверей и птиц великое множество. Ниспадавшие с горных вершин потоки воды, златоструйной и звонкой, живительной и чудодейственной, устремлялись в распадки и долины. И каждая долина, и всякий малый распадок благоухали пышно-цветными и плодоносными садами. Окрест простирались обширные поля, с которых дважды в год собирали обильные урожаи, сверкающие всеми красками радуги. В центре острова, окаймленный тремя серебряно-синими кольцами каналов, возвышался храм, возведенный из красных, черных и белых каменных плит. Из таких же каменных плит, но малых размеров — строились на острове города. Остров этот лежал в Атлантике. И от него до каждого края земли было едино. И ходили атланты на своих лодках-ладьях и к побережью Америки, и по ту сторону Геракловых столбов — к берегам Европы и Африки. Процветала страна атлантов, пока в один день и одну бедственную ночь не канула в пучину морских вод. А погубили ее звезды Скорпионовы. Да Уран с Нептуном. И было это ровно одиннадцать тысяч лет и два века назад.“

„На самом деле рай у каждого свой, он выглядит так, как нравится конкретному человеку, точнее, его душе. У кого - то это лес и домик на опушке, у кого - то тропический остров посреди теплого океана, с пальмами и белым песком, у кого - то старинная усадьба на холме с видом на реку из библиотеки, а у кого - то и мегаполис с небоскребами, множеством автомобилей и бурной ночной жизнью…Там каждый выбирает себе и обстановку, и тех людей, которые его окружают.“

„Наши жизни подобны островам в океане или деревьям в лесу, чьи корни переплетены в подземной глубине.“

„Город — странное существо. Это и Дантов ад, и Земля обетованная… Там есть островки безбрежной нежности и красоты, есть раковые пятна человеческой темноты и тупости, есть гниль жестокости и зла, а есть скрытые сокровища разума… Город для меня — некая пиратская карта Роберта Стивенсона, с которой для него начался его «Остров сокровищ.»“

„У каждого есть свой остров Святой Елены, и этот остров — старость.“

„Остров — это часть суши, окружённая водой. Суши — это часть рыбы, окружённая японцами.“

„… В современном мире нам всегда есть, с кем обменяться парой слов… Однако такое общение не спасает. Некоторые носят свой личный необитаемый остров с собой. Они ходят на работу, ругаются с бухгалтерией, сплетничают за обедом, берут книжки в библиотеке, флиртуют с девушкой из очереди… Но их необитаемый остров от этого не становится более заселенным. Пещера Робинзона пуста, и шаги его отдаются гулко, он никому не нужен в этом мире, бедный щетинистый Робинзон. Умри он сейчас – сотрудники в офисе покачают головами и забудут уже к следующей пятнице, когда поделят между собой канцтовары с рабочего места, а остальные – даже и не узнают…“

„Мы раздумывали, что делать: поехать на Багамские острова или развестись. Но в конце концов решили, что Багамы — удовольствие только на две недели, а хороший развод остается на всю жизнь.“

„Пришла весна. Она прелестна на нашем острове. Воздух тогда — пьяный от благоуханий. Пышные тюльпаны, золотистый анемон, белый нарцисс, дикий жасмин и разноцветные ползучие розы затягивают сплошным ковром каждую береговую полянку, каждую прогалинку в лесу.“

„Японские пираты [имеются в виду японские пираты XIII—XVI веков, действовавшие по всему Тихоокеанскому побережью Азии, от берегов Кореи до берегов Индокитая] показали, что мы, японцы, имеем достаточно сил, чтобы стоять в ряду с великими державами. В грабежах, резне, разврате мы отнюдь не уступаем испанцам, португальцам, голландцам и англичанам, пришедшим искать «Остров золота»“

„Когда ты, что остров, по которому тридцатиметровое цунами прогулялось, а потом ещё лава прошла.
И вот ты лежишь – месиво сплошное, но слово за словом, мысль за мыслью, себя снова отстраиваешь – крепче.
И больше. И лучше.

И когда это пройдешь, кажется, что уже ничего не страшно.
И то правда – гораздо меньше страхов в тебе остаётся, а с теми, что есть, жить становится веселей.

Франц Вертфоллен, "О Летучих Змеях. Неаполь"“

„Еврей, отходивший всю свою жизнь голый, и босой, и замазанный, как ссыльно-поселенец с острова Сахалина… И теперь, когда он, благодаря бога, вошел в свои пожилые годы, надо сделать конец этой бессрочной каторге…“

„Австралия — страна в Южном Море, чье индустриальное и коммерческое развитие было несказанно замедлено неудачным спором географов относительно того, является ли она континентом или островом.“

„Тот, кто правит Восточной Европой, владеет Сердцем земли; Тот, кто правит Сердцем земли, владеет Мировым Островом (Евразией); Тот, кто правит Мировым Островом, владеет миром.“

„Хабрий решил отправить Фокиона собрать подать с островов и давал ему двадцать кораблей, но Фокион возразил: «Если меня посылают на войну, нужны силы побольше, а если к союзникам — хватит и одного корабля».“

„Когда я была моложе, я была стопроцентно уверена, что я рождена под счастливой звездой. Я думала, что не могу не быть счастливой. Просто не имею права. Стыдно не быть счастливой. Теперь уже я так не думаю. Человечество ненасытно. Страдают все, без исключения. Не говорю о тех, кто достиг просветления… Людям всегда чего-не хватает для счастья. Кому-то – квартиры, кому-то – образования, кому-то – Оскара, кому-то – «Грэмми», кому-то – пары-тройки миллионов на счету, кому-то – острова, кому-то – звезды, кому-то – большой и чистой любви… Можно бесконечно перечислять.
Счастье – это только мгновение, оно быстро проходит. И мы снова хандрим и ждем…
Иначе говоря, счастливый человек – это тот, у кого в совокупности этих счастливых мгновений – много. Не больше, чем у других, а именно – для него – много. Он сам так решил. Ведь это же правда, можно испытывать ликование души и от самых простых мелочей – от черешневой улыбки на на лице юной язычницы, от классного фильма, от объятий друга, от удачной строки в тексте, от мелодии, лишившей сна… Можно (и нужно!) настроиться на счастье! Это… возможно.“

„Вследствие этого те, кто считал, что все вещи возникли
Лишь из огня, и огонь полагали основою мира,
Так же, как те, кто почел за основу всего мирозданья
Воздух, равно как и те, кто думал, что влага способна
Вещи сама созидать, или мнил, что земля образует
Всё, превращаясь сама в природу вещей всевозможных,
Кажется мне, далеко от истины в сторону сбились.
К этим прибавь ещё тех, кто начала вещей удвояет,
С воздухом вместе огонь сочетая иль воду с землёю,
Иль за основу всего принимает четыре стихии,
Именно: землю, огонь, дыхание воздуха, влагу.
Первым из первых средь них стоит Эмпедокл Акрагантский,
Коего на берегах треугольных вырастил остров,
Что омывают кругом Ионийские волны и горькой
Солью зелёных валов орошают его побережье,
Узким проливом стремясь, и проносятся вдоль побережья,
От Италийской земли границы его отделяя.
Дикая здесь и Харибда, и здесь же глухие раскаты
Огненной Этны грозят разразиться накопленным гневом,
Чтоб, изрыгая опять из жерла могучее пламя,
Снова она к небесам взнесла огненосные молньи.
Но, хоть и много чудес представляется взору людскому
В этой стране, и слывет она посещенья достойной,
Полная всяких богатств, укреплённая силой народа,
Не было в ней ничего, что достойнее этого мужа
И драгоценней, святей и славней бы его оказалось;
И песнопенья его из глубин вдохновенного сердца
Так громогласно звучат, излагают такие открытия,
Что и подумать нельзя, что рождён он от смертного корня...“

„Мы живем на маленьком острове слепоты, не осознавая темных океанов бесконечности вокруг нас. Мы не должны пытаться оглядываться вокруг.“

„Космический корабль — это остров на полном самообеспечении. Если на Дементии II у тебя кончатся бобы, ты там не отправишься в лавку. А если, не дай Бог, сгорит обшивка основного двигателя, никто не поспешит заменить её. На борту должно быть всё — и запасная обшивка, и инструмент для замены, и инструкция, как это сделать. Космос слишком велик, чтобы позволить себе роскошь спасательных операций.“

„Но я же не называл Медведева фашистом. Или Путина. Потому что, скажем так, на месте своей работы ни Путин, ни Медведев не делают того, во что превращён Петербург. Для меня есть вещи, определяемые однозначно. В Петербурге был уникальнейший памятник — Кировский стадион, феноменальное Сталинской архитектуры сооружение. Он был спроектирован по античным канонам. Для этого на стрелке Крестовского острова насыпали огромную гору, в кратере которого устроили стадион в виде классического амфитеатра, а по внешним сторонам кратера шли по спирали дорожки. И наверх каждый мог въехать на велосипеде или роликах. И для тебя постепенно, с каждый кругом, открывался вид на Финский залив. Феноменальная вещь, нигде больше в мире. И это было уничтожено, чтобы построить там «Газпром-Арену.»“

„Теперь я по-настоящему богат, и это сокровище не отнять ни проходимцам в тёмных переулках, ни вездесущим налоговым органам: полугодовая вылазка, включившая девять стран и семь островов, весомым вкладом дополнила багаж знаний, полученный в предыдущих странствиях. Духовное богатство дороже бриллиантов.“

„Человек в обществе не имеет и не может иметь ни полной свободы, ни собственного мировоззрения. Свободен иметь собственное мировоззрение только дикарь на необитаемом острове. Но там оно ему ни к чему. Социальный индивидуум ради выживания формирует в себе общественный подход к пониманию картины мира. Следовательно, мировоззрение — это не персональное сознание, а коллективное бессознательное.“

„История русской революции — это сказание о граде Китеже, переделанное в рассказ об острове Сахалине.“

„Впервые на остров Врангеля высажен тактический воздушный десант из состава 83-й отдельной десантно-штурмовой бригады Воздушно-десантных войск и 155-й отдельной бригады морской пехоты Тихоокеанского флота.“

„Как хорошо под кипарисами любови
На мнимом острове, в дремотной тишине
Стоять и ждать подруги пробужденье,
Пока зарёй холмы окружены.“

„Он словно индеец около магазина сигар, гигант из Кардиффа, истукан с каменным лицом, будто только что прибывший с Острова Пасхи. Он двигается как лунатик, он улыбается так, как будто съел лимон, и он с большим трудом строит предложения.“

„Можно умереть на острове Святой Елены и не будучи Наполеоном.“

„Люди — это острова. Они даже не соприкасаются. Насколько бы близкими они не казались, они всегда отделены один от другого. Даже если прожили в браке пятьдесят лет.“

„Джон Мэйджор — Антихрист. Про него и у Нострадамуса сказано: «Жемчужный остров уничтожит политик, вышедший из цирка»“

„Отныне, где бы ты не родился — ты на необитаемом острове.“

„Для романтического писателя не может быть худшей обстановки, чем романтическая, вот что стало ясно для меня. Живи Стивенсон на улице Гоуэр, он мог бы написать книгу вроде «Трёх мушкетёров», между тем на острове Самоа он писал письма о немцах в «Таймс».“

„Кому выпадет счастье опередить других в каком-нибудь изобретении или привилегии, может иной раз нажить несметные богатства, как это было с первым, кто стал добывать сахар на Канарских островах.“

„Путешествия были, есть и будут. И через сто лет, и через двести, и через тысячу. Они изменятся — станут другими, только слово останется тем же. Ты уже не можешь быть, как Миклухо-Маклай или Седов. Сейчас не открывают материки или острова. Ты открываешь свою духовность.“

„Тише ты! Она ещё проснётся, пожалуй, да убежит от нас, — сказала старуха жаба. — Она ведь легче лебединого пуха! Высадим-ка её посередине реки на широкий лист кувшинки — это ведь целый остров для такой крошки, оттуда она не сбежит, а мы пока приберём там, внизу, наше гнёздышко. Вам ведь в нём жить да поживать.“

„Я намерен, снова следуя традициям Гуффе, создать на сей раз фаршированного колбасуся с Антильских островов под соусом из портвейного муската.“

„Как бы вы себя чувствовали, если бы жили на острове, населенном лишь умственно отсталыми и зловредными человекообразными обезьянами? Именно так я себя чувствую. Не смейтесь, потому что вы являетесь одной из этих обезьян.“

„Старая немецкая легенда утверждает, что где-то далеко за Северным Ледовитым океаном есть остров, на котором люди могут передвигаться только с помощью настоящей любви, крепко обнявшись. Потому что все обитатели Острова – одноногие. И чем сильней они любят друг друга, тем крепче стоят на ногах. Такова сила настоящей любви. А где любовь, там, как известно, и смех, и слезы, и интриги, и страсть.“

„Мы научились делать бомбы, которых хватит, чтобы уничтожить множество таких планет, как Земля. Чем мы оправдывали их изобретение? Возможностью положить конец войнам. Значит, войны в Корее, Вьетнаме, Персидском заливе, на Фолклендских островах, в Югославии и так далее — всего лишь фикция, плоды нашего воображения.“

„Одиночество, беспросветность?
Но ведь ты же – вода, но ведь я же – ветер!
Отвращение, горечи привкус?
Но ведь я же – луч, но ведь ты же – ирис!
Пустыня, остров необитаемый?
Но ведь ты – душа, но ведь я — дыханье!“

„остров моих кладов, моих сокровищ, моих огней,
моя крепость, моя броня,
сделай так, чтоб они нашли кого поумней,
чтобы выбрали не меня;
всякая мечта, мое счастье, едва ты проснешься в ней, -
на поверку гнилая чертова западня.“

„Семья — остров, где можно укрыться от неурядиц.“

„Я полагаю, что, если бы перенести на необитаемый остров двух женщин, они стали бы каждый день спорить о том, какие именно из морских раковин и птичьих яиц больше годятся для украшений, и каждый месяц придумывали бы новый фасон для фиговых листьев.“

„Пусть мудрец усилием, серьёзностью, самоограничением и воздержанием сотворит остров, который нельзя сокрушить потоком.“

„Вода размывала наш остров, война — наши души.“

„Женщины нашего острова обычно воды не любили. То было дикое, тёмное царство мужчин. Конечно, остров жил водой, возник на ней, ей питался, но женщины делали вид, что этого не замечают, как не замечает жена, что у мужа есть любовница. А вот мужчины, кроме проповедника да случайного учителя, любили её пылко и страстно. Вода велела им вставать затемно, сосала из них все силы, а на самый худой конец требовала от них жизни.“

„Андрей Ухарев: (в последних новостях спорта от 29 марта 2015 года) Никаких выдумок, только реальный спорт. У нас и у Леонида Народицкого.
<…>
Леонид Народицкий: Успешен и волейбольный «Зенит», который пробился в финал Лиги Чемпионов после победы над Берлином со счётом 3:1. За немцев ревел весь домашний зал, но казанцам 26 очков принёс кубинский легионер Вильфредо Леон. Остров Свободы, Андрей, богат талантами. Так же, как и новости спорта на НТВ.
Андрей Ухарев: Да и не только спорта, чего уж там, Леонид. Спасибо. Новости спорта от Леонида Народицкого.“

„Какая же цель объединила нас всех? Нас сплотило убеждение в том, что жизнь Британии, ее слава, ее миссия в мире достижимы только с помощью национального единства, а национальное единство может быть достигнуто лишь во имя цели ещё более великой, чем сама нация. Как бы ни различались наши политические убеждения, как бы велико ни было расхождение наших партийных интересов, какими бы различными ни были наше призвание и общественное положение, нас роднит одно: мы намерены защищать наш Остров от тирании и агрессии и, насколько это в наших силах, мы намерены протянуть руку помощи другим, кто, быть может, находится в более непосредственной опасности, чем находимся в настоящий момент мы сами.“

„Ни шагу, ни слова, вообще никакого разговора с теми, кто объявил нашу территорию своей. С китайцами, филиппинцами, вьетнамцами — пожалуйста, любые проекты осваивать, но только не с японцами. При этом я уважаю японцев. Но до тех пор, пока не откажутся от претензии на Южные Курилы, ни одной ноги японца на нашем острове. Наша позиция, не только моя — и ПДС НПСР: разменивать свою территорию нельзя. Это итоги Второй мировой войны. Их пересматривать категорически недопустимо.“

„В бытность нашу в порте Анны Марии могли мы получить от нукагивцев на оба корабля только семь свиней, из коих каждая была весом менее двух пуд. Сей крайний недостаток в мясной провизии возлагал на меня обязанность зайти к островам Сандвичевым, где полагал я запастися оною достаточно. Хотя все служители были совершенно здоровы, однако представляя себе, что во всё долговременное плавание от Бразилии, выключая первые недели, единственная их пища была солонина, не мог я не опасаться цинготной болезни, невзирая на все предосторожности.“

„Нашим экскурсоводом по острову стала единственная обитательница бывшей монастырской, а теперь военной гостиницы Ксения Петровна Гемп — глубокий знаток культуры Севера, человек удивительной памяти и какого-то тихого очарования.“

„Канарские острова ещё не отрыты, и редкая канарейка долетит до середины Атлантического океана.“

„Джон - я пытаюсь найти остров на западе.
Мр. Сенсибл - Вы, несомненно, получаете непередаваемое удовольствие.“

„Острова, частички суши, и мостов меж ними нет.
Разлучает родственные души океаном разность лет …“

„Царь Энопион правил богатым и красивым островом Хиос, который лежал в Эгейском море близ берегов Малой Азии. Был этот остров одним из центров эгейской культуры, и жили там очень просвещенные люди. Высокие, статные, здоровые телом и духом и красивые. Но краше всех — благолепные, величественно красивые, изящные, миловидные, прелестные, пленительные были семь дочерей Энопиона, царя острова Хиос. И царь Энопион, дабы не тратить время попусту и не перечислять всех дочерей поименно (Алкиона, Келено, Электра, Тайгета, Майя, Стеропа, Меропа), очень часто призывал их такими словами: 'плеяды', 'плеядушки', 'плеядные'. А время на острове Хиос текло тихо, безмятежно, умиротворенно и сладко. И ничто не предвещало превратностей судьбы. А потом эта неожиданная, шумная и скверная история с Плеядами и охотником Орионом приключилась. Что к чему, люди быстро разобрались. И стали подданные за глаза говорить про своего правителя: 'ой-ой-ой! Этот Энопион…!' — 'Ой, Энопион!“

„Царь Энопион правил богатым и красивым островом Хиос, который лежал в Эгейском море близ берегов Малой Азии. Был этот остров одним из центров эгейской культуры, и жили там очень просвещенные люди. Высокие, статные, здоровые телом и духом и красивые. Но краше всех — благолепные, величественно красивые, изящные, миловидные, прелестные, пленительные были семь дочерей Энопиона, царя острова Хиос. И царь Энопион, дабы не тратить время попусту и не перечислять всех дочерей поименно (Алкиона, Келено, Электра, Тайгета, Майя, Стеропа, Меропа), очень часто призывал их такими словами: 'плеяды', 'плеядушки', 'плеядные'. А время на острове Хиос текло тихо, безмятежно, умиротворенно и сладко. И ничто не предвещало превратностей судьбы. А потом эта неожиданная, шумная и скверная история с Плеядами и охотником Орионом приключилась. Что к чему, люди быстро разобрались. И стали подданные за глаза говорить про своего правителя: 'ой-ой-ой! Этот Энопион…!' — 'Ой, Энопион!“

„Отсюда же и вулканология ― так назвали науку об этих огнедышащих горах. Исторические документы говорят, что вулканами с научными целями начали интересоваться еще в середине первого тысячелетия до нашей эры. Пальму первенства отдают греку Эмпедоклу из Агригента (Агридженто, на острове Сицилия), философу-материалисту. Учение Эмпедокла о четырех «корнях» всех вещей (первоэлементах всего многообразия природы ― земле, воде, воздухе и огне) развивалось последующими поколениями философов в течение многих веков. Он в числе первых в античной философии сформулировал диалектическую по своей сути идею о противоборстве сил в природе. Он полагал, в частности, что соединяются и разделяются первоэлементы в результате противоборства двух непримиримых сил «дружбы» и «вражды.»“

„К данной проверке по поручению Верховного главнокомандующего привлекаются: личного состава 38 тысяч человек, военной техники 3360 единиц, 41 боевой корабль, 15 подводных лодок, 110 самолетов и вертолетов. Усиление группировки войск на островах Новая земля и Земля Франца-Иосифа, перегруппировки войск специального назначения на большие расстояния, защита государственной границы в воздухе и на море, прикрытие участков государственной границы на суше в условиях Крайнего Севера, развертывание системы всестороннего обеспечения межвидовой группировки, поражение группировки военно-морских сил противника и борьбы с его диверсионно-разведывательными группами.“

„В одной из многочисленных памятных книжек Дмитрия Дмитриевича Смышляева под датой 1851 год записано его собственной рукой: «Проехал часть Дании, Пруссию, Саксонию, Богемию, Баварию, большую часть германского союза; был в вольных городах Любеке, Гамбурге, Франкфурте; провёл 4 1/2 недели в Лондоне; объехал Англию, часть Шотландии, Францию, был в Барселоне; видел Геную, Ливорно, Пизу, Флоренцию, Рим, Неаполь, Мессину, остров Мальту, Афины, Смирну и Константинополь.»“

„Джон Мэйджор — Антихрист. Про него и у Нострадамуса сказано: «Жемчужный остров уничтожит политик, вышедший из цирка» (Отец британского премьера действительно некоторое время выступал на цирковой сцене.“

„Лишь только кукушка на старинных часах в столовой, выскочив из дверки, прокуковала шесть раз, давая знать о наступлении сумрачного сентябрьского утра 1860 года, как из спальни его высокопревосходительства, адмирала Алексея Петровича Ветлугина, занимавшего с женой и двумя дочерьми обширный деревянный особняк на Васильевском острове, раздался громкий, продолжительный кашель, свидетельствовавший, что адмирал изволил проснуться и что в доме, следовательно, должен начаться тот боязливый трепет, какой, еще в большей степени, царил, бывало, и на кораблях, которыми в старину командовал суровый моряк.“

„Кто из нас не мечтал о романтике далеких плаваний и приключений, о пиратах и необитаемых островах, о тайнах океанов? ... В чём перед моряками провинилась птица альбатрос и как бананы убивают корабли, существуют ли в реальности волны-убийце действительно существуют, и почему знаменитая Ассоль выбегала на берег всегда только после бури, какая связь между золотой заклёпкой и гибелью «Титаника» и почему моряки боятся брать пассажира по имени Иона, как рождаются «флотские» дети и в какой стране «красные носки» стали символом нации…“

„Любой маршрут, будь то Африка, Азия, или острова Океании, я прохожу дважды: первый раз в реальности, второй, — когда пишу об этом. Всё произошедшее: приключения, радости, проблемы, — живут и сейчас в моих воспоминаниях, путевых заметках, в воображении прочитавших книги и статьи. Они будут существовать, когда меня уже не будет.“

„Живя среди других людей, мы просто обязаны думать о том, чтобы окружающим было приятно иметь с нами дело. Иначе жить станет невозможно. Ну или как минимум противно. Тут же захочется сбежать на необитаемый остров, где никто никому ничем не обязан, просто потому что там никого нет.“

„Так чувствуется Рождество.

Выходишь на улицу – огни,
суматоха,
двери глинобитных домов распахнуты,
пахнет лавашем, сладостями, молоком –
праздником.

Свадьба.

На скорую руку, не по обычаям – вообще ужас – правоверная за неизвестно
кого, но ведь и отец – бербер, наркоман, и девка – страшна.

Худосочна:

никаких ямочек на щечках, никаких боков и извилин – кости одни, только
европейцам, как собакам, их и глодать.

Всё равно – праздник.

Европейцы же видели в девочке – мягкость: ровную-ровную кожу, медную,
чудом пока еще солнцем в грязно-пятнистое нечто не превращенную. Глаза – на все лицо. Еще полгода и было бы поздно: лицо потеряло бы свежесть,
покрылось пятнами, глаза уменьшились, а черты обрели ту вульгарность арабских баб.
Пока глаза были распахнуты
и пусты,
замечательно пусты –
без малейшего признака обитаемости.

Обитаемые острова предсказуемы, как люди.

Необитаемые – автоматически заселяются мозгом всем не случившимся.

Хорошо сидеть на телеге и бездумно смотреть в древнее-древнее небо.

Пока воздух пахнет лавашем…“

„Этот остров состоит в основном из угля и окружён рыбой. Только организационный гений может обеспечить одновременную нехватку и угля, и рыбы.“

„Руки машут, торопятся губы —
Мысли кипят в потоке слов,
А глаза пожирают, жадностью пышут;
Вот оно — «я» воплощенное,
Остров самовлюбленности“

„Глупость - словно вода, те, кто не умеет плавать, сразу в ней тонут, и на берег волны глупости выбрасывают их уже мертвыми; те же, кто плавать умеет, используют глупость как опору, по которой можно плыть к острову своей мечты.“

„Северные фьорды и архипелаги – это царство ветров.
Каждый глубоко врезающийся в побережье залив, каждый пролив между многочисленными островами, превращается в поддувальный мех.“

„Хокку.
Остров любви.
Один на двоих.
Одиночества полуостров.“

„Самый малый колодец имеет ту ценность, что, глядя в него, вы убеждаетесь, что земля – не материк, а остров.“

„Земля — первоначальная Земля — раскололась на два разных мира. Когда именно, никто точно не знает. Трещины начали формироваться задолго до того. Наука против магии. Техника против старых религий. Деньги против доброты. Когда в одном мире вмещается два таких сильных мировоззрения, напряжение постепенно нарастает и разбрасывает их в разные измерения.
Вот это и случилось. Один мир — ваш — свернулся в шарик, наподобие галактической мокрицы. Наш остался плоским. Ну, более или менее. Одни считают, что это произошло всего несколько веков назад, другие — что тысячелетия.В любом случае, образовалось то, что теперь называют большой землей — это мы, и островом — это вы. А вы их называете Реальным миром и Иномирьем. Один — мир холодных фактов и реальности, другой — мир магии и приключений.“

„Точно так же какая-нибудь солидная птица на острове Св. Маврикия, чувствуя себя полным хозяином своего гнезда, могла бы обсуждать прибытие безжалостных изголодавшихся моряков.“

„Он провел лучом по серии картинок, которая привела его к стене, также раскрашенной, но совсем другой рукой. Здесь уже речь не шла ни о каких копиях. Картина на стене была такой огромной, что Клему пришлось несколько раз провести фонариком из конца в конец, прежде чем ему открылось все ее великолепие. Было совершенно ясно, что одержимая филантропическими идеями группа живописцев-монументалистов взвалила на себя задачу по украшению этого подземного мира, и результатом их работы стал фантастический пейзаж с зелеными небесами, простреленными молниями ослепительно желтого, под которыми простиралась желто-оранжевая равнина.На песке возвышался окруженный крепостными стенами город с причудливыми шпилями. Краска в лучах фонарика ярко блестела, и, подойдя поближе, Клем обнаружил, что монументалисты закончили свои труды совсем недавно. Стена до сих пор была липкой…Они потрудились над каждой доступной стеной в округе, создав целый парад ослепительных образов, многие из которых были куда более странными, чем пейзаж с зеленым небом. Слева от Клема был человек с двумя сложенными руками вместо головы, между ладонями которого плясали молнии. Справа — семейка чудиков с волосатыми лицами.
Дальше виднелся горный пейзаж с фантастическим довеском в виде нескольких обнаженных женщин, парящих над снегами, а пониже — усеянная черепами степь, на горизонте которой паровоз выплевывал дым в ослепительное небо. Еще пониже был остров, окруженный морем, по которому бежала одна-единственная волна, а в пене этой волны проступало чье-то лицо.
Все это было изображено в той же страстной спешке, что и первая картина,но от этого живопись только обретала нетерпеливость наброска и становилась более мощной в своем воздействии. Возможно, дело было в его утомлении или просто в необычном местонахождении этой выставки, но на Клема она произвела сильное и странное впечатление. В картинах не было ничего фальшивого и сентиментального. Они были как бы окнами, открытыми в сознания незнакомцев, и он почувствовал радостное возбуждение, обнаружив там такие чудеса.“