Цитаты о пустыня

„Даже самый благополучный исход войны никогда не приведёт к распаду России, которая держится на миллионах верующих русских греческой конфессии.
Эти последние, даже если они впоследствии международных договоров будут разъединены, так же быстро вновь соединятся друг с другом, как находят этот путь друг к другу разъединённые капельки ртути. Это неразрушимое Государство русской нации, сильно своим климатом, своими [пространствами, в оригинале — пустынями] и своей неприхотливостью, как и через [осознание необходимости постоянной защиты своих границ, в оригинале — преимущество наличия лишь одной границы, нуждающейся в защите] . Это Государство, даже после полного поражения, будет оставаться нашим порождением, стремящимся к реваншу противником, как это мы и имеем в случае с сегодняшней Францией на Западе.“

„В жизни бывают моменты, когда вы будто идёте по пустыне..
Нет больше желаний, всё становится чужим и бесцветным. Самое тяжёлое — это не чувствовать больше любви, стремления, веры. Это гораздо тяжелее, чем потерять деньги, заболеть, испытать неудачу. Поскольку такое может случиться с каждым, вы должны знать, как противостоять этому…
Вы не должны терять вашу веру и вашу любовь.
Продолжайте идти с ещё большим рвением и возросшей Верой. В этом ваше единственное спасение. Не поддавайтесь тоске и унынию. Сделайте всё возможное, чтобы продолжить путь, и вы обязательно найдёте и пищу и немного воды: ведь даже в пустыне встречаются оазисы. Идите до тех пор, пока не откроете в самом себе этого оазиса, чтобы найти там воду. А это позволит вам продолжить ваш путь. Вода внутри нас — это наше прощение, наша любовь.“

„Видимо, пустыня для того и существует, чтобы люди радовались деревьям.“

„Когда я сердцем и душой изведал от людей печаль,
Была ли сердцу от души, душе ль от сердца злей печаль? Вся скорбь — от этих двух причин, от них всегда тоска и грусть:
Когда печаль со всех сторон, попробуй-ка рассей печаль! Кто в этом мире огорчен — из-за людей его беда:
Кого в темнице мрак гнетет, тому от палачей печаль. Послушай, друг, я клятву дал с людьми вовеки не дружить:
Да не проникнет в их сердца от горести моей печаль! Мне и в глухих песках пустынь не нужен в бедствиях собрат:
Ведь даже призракам степным чужда моих скорбей печаль. Одно коварство видел я в ответ на преданность мою,
Из-за неверности людской в душе еще сильней печаль.“

„Если вы приглядитесь к действительно счастливому человеку, то обнаружите, что он строит лодку, пишет симфонию, даёт образование сыну, выращивает в своём саду двойные георгины или ищет яйца динозавра в пустыне Гоби. Он не станет искать счастье, как закатившуюся за батарею пуговицу от воротника. Он не станет преследовать его как самоцель. Он ощутит себя счастливым, будучи влюблённым в жизнь все двадцать четыре напряжённых часа в сутки.“

„Утопия пустынь — гордиться миражами.“

„Я оглядываюсь назад и вижу пустыню… Все эти годы — Боже мой… тридцать пять лет из шестидесяти — на что я потратил? И что от меня останется? Парочка хороших фильмов, несколько плохих… Какого чёрта я все это делал?!“

„Ислам мог зародиться лишь в бессмысленной пустыне у чумазых бедуинов, которые только и умели, что, извините меня, верблюдов трахать. Обратите внимание, месье: чем ближе религия к монотеизму, тем она бесчеловечней, а из всех религий именно ислам навязывает самый радикальный монотеизм. Не успев появиться на свет, он заявляет о себе чередой захватнических войн и кровавых побоищ; и пока он существует, в мире не будет согласия.“

„Я искал наслаждений, но что я нашел,
кроме бед и забот, кроме горя и зол?
Горький труженик, я ничего не добился.
Разве я хоть подобье покоя нашел?
Обратился я к вере, отшельником стал.
Мимолетные блага ценить перестал.
Суеты и страстей сторонюсь, как заразы.
Прозевал свое счастье, удачу проспал.
Я мираж догонял, выбивался из сил.
Я за каждую радость печалью платил.
От услады любой я испытывал горечь,-
видно, в детстве еще я отраву вкусил.
Что мне дружба — усталое сердце болит,
даже друг одиночества не отдалит.
Жизнелюбы, увы, кроме гибели скорой,
вам безжалостный рок ничего не сулит.
Я гляжу в глубину моей горькой души,
постигаю себя в одинокой тиши.
Что дороже смирения и бескорыстья?
Эти блага бесценны всегда хороши.
Удовольствуюсь малым — достойный удел.
Удаляюсь от всех человеческих дел
Воздержание — вот добродетель и разум.
Очищение душ — в обуздании тел.
Жизнь изведав, соблазны давно одолев,
укротив даже зверя по имени Гнев,
предпочел я пустыню шумливому рынку,
все живое отринув, забыв и презрев.“

„Не пристало хороших людей обижать,
Не пристало, как хищник в пустыне, рычать.
Не умно похваляться добытым богатством,
Не пристало за званья себя почитать.“

„Душа моя стала стремится в Египет
И пустыни разделяют меня от нее,
Всевышним клянусь, не знаю, богатство ли ожидает,
Иль слава, или к могиле своей я стремлюсь.“

„Все зубы выпали мои, и понял я впервые,
Что были прежде у меня светильники живые.
То были слитки серебра, и перлы, и кораллы,
То были звезды на заре и капли дождевые.
Все зубы выпали мои. Откуда же злосчастье?
Быть может, мне нанес Кейван удары роковые?
О нет, не виноват Кейван. А кто? Тебе отвечу:
То сделал Бог, и таковы законы вековые.
Так мир устроен, чей удел – вращенье и круженье,
Подвижно время, как родник, как струи водяные.
Что ныне снадобьем слывет, то завтра станет ядом,
И что ж? Лекарством этот яд опять сочтут больные.
Ты видишь: время старит все, что нам казалось новым,
Но время также молодит деяния былые.
Да, превратились цветники в безлюдные пустыни,
Но и пустыни расцвели, как цветники густые.“

„Мой любимый анекдот: два человека умирают от жажды в пустыне и вдруг видят магазин. Заходят: «Воды, воды», а продавец говорит: «Воды нет, только галстуки». Идут дальше и вдруг видят бар. Вбегают, просят воды, а бармен им говорит: «Мы не подаем людям без галстука».“

„Человек – это сложное существо, заставляющее пустыни цвести, а озера умирать.“

„Надежда – белое дерево в пустыне, которое невозможно искоренить.“

„Одинокому везде пустыня.“

„Наш мир – не бескрайняя пустыня. Здесь достаточно всего. И вселенная только ждет, чтобы вы познакомились с ее богатствами. Как только вы поверите, что здесь для вас достаточно всего – денег, возможностей, счастья, любви – вы получите это все и многое еще из того, о чем всегда мечтали.“

„Времени как песка в бескрайней пустыне,
но помни, твоя горсть в песочных часах“

„Создают пустыню и называют это миром.“

„Хочешь вдохнуть свободы — так топай лесом,
Лесом, меня не мучай, тропинка слева,
То, что для всех смертельно, тебе — полезно,
катится твой клубочек — и топай следом.
Нюхай фиалки, небо руками трогай,
Падай, потом захлебнись в поднебесной глуби.
Если ты хочешь женщину — женщин много,
Только одна загвоздка: они — полюбят.
Можешь поверить в Будду или в Мадонну-
Прятать в ключичной ямочке крест нательный,
Но не проси у них ни тепла, ни дома,
То, что другим полезно, тебе — смертельно.
Время темнеет, в петли свернулись реки,
В ноги твои, как змеи, вцепились травы.
Ты пошутил однажды — шути вовеки,
Раз уж судьба такая тебе по нраву.
Много ли надо — лишь перепутать строки,
Просто слова — а их не бывает жалко.
Бог надорвал пупок от твоей остроты,
Черти краснеют — для них это слишком жарко.
Даже в пустыне — кто-нибудь да услышит,
И не смотри назад, разделяй и царствуй.
Ты будешь первым — а значит, не будешь лишним,
То, что другим — отрава, тебе — лекарство.
И заслонить дорогу тебе — не выйдет,
Деве ли, Дон Кихоту ли в медном шлеме.
Хоть носороги, знаешь ли, плохо видят,
Это при их масштабах — не их проблемы.
Сердце стучит, как маятник, время лечит,
День заблудился в сумраке скорбных комнат.
Если ты все забудешь — тебе же легче
Только одна загвоздка: другие — помнят.“

„Отпустите меня вместе с моими детьми в пустыню. Тюрьмы и пустыню я предпочитаю вашему обществу…“

„Ад и Рай существуют лишь в сознании души. Да, но то же самое можно сказать и о Земле со всеми ее материками, морями, полями, пустынями, горами и реками. Весь мир есть не что иное, как образ, построенный в сознании Души.“

„Я не могу найти оправдание для скуки или сочувствовать человеку, который жалуется, что ему скучно. Все можно оправдать: злость, депрессию, плохие поступки. Только не скуку или занудство. Человек, который не умеет развлечь себя или найти себе интересное занятие, недостоин сожаления. Если говорить обо мне, я люблю смотреть на пейзажи. Даже если я сижу в пустыне на камне и смотрю на песок, каждая минута приносит мне радость.“

„Заблудившееся в пустыне племя легко примиряется с несправедливостью распределения воды в пользу того, кто обещает скорый оазис … огромность обещания поглощает несправедливость. У человека можно многое отнять, если обещать ему всё. Каждый думает: вот доберемся — и тогда вволю напьемся воды, тогда будет полное равенство в изобилии.“

„Как я любил этот кактус Европы
На окоёме Азийских пустынь –
Эту кипящую магму народов
Под неустойчивой скорлупой,“

„Когда мыслями пребываешь в пустыне, попавшийся на глаза свежий стебель заставляет поверить в беспредельную силу жизни.“

„Я люблю тебя, я люблю тебя, моё сердце — это роза, расцветшая благодаря твоей любви, моя жизнь — пустыня, овеянная ласковым ветерком твоего дыхания и орошённая прохладными родниками твоих глаз; следы твоих маленьких ног стали для меня тенистыми оазисами, запах твоих волос подобен аромату мирры, и, куда бы ты ни шёл, от тебя исходит благоухание коричного дерева.
Люби меня всегда, люби меня всегда. Ты высшая, совершенная любовь моей жизни, и другой не может быть.
<…>
О прелестнейший из всех мальчиков, любимейший из всех любимых, моя душа льнет к твоей душе, моя жизнь — к твоей жизни, и во всех мирах боли и наслаждения ты — мой идеал восторга и радости.“

„В поступках человека отражается его внутренний мир, подобно тому, как зеркало отображает черты лица. Совершая честные поступки, человек словно пишет на холсте души яркими красками добра и порядочности. Когда мы держим своё слово и выполняем обещания, наши сердца озаряются теплом и гордостью. Ведь честность — это не просто абстрактное понятие, а живой компас, направляющий нас по пути истины и добродетели. Тот, кто искренне держит своё слово и подкрепляет его действиями, а не пустыми обещаниями, подобен маяку в бушующем море жизни. Его свет честности освещает путь другим, направляя их к берегам благополучия и доверия. Ибо честность — это не только награда для самого человека, но и дар для тех, кто окружает его. Когда мы выполняем свои обещания, мы не только укрепляем собственную самооценку и повышаем собственную ценность, но и заслуживаем уважение и признание окружающих. Честный человек становится примером для подражания, человеком, к которому тянутся и которому стремятся уподобиться. Он подобен солнцу, излучающему тепло и свет, обогащающему всё вокруг своей энергией. Жизнь честного человека — это постоянный акт самосовершенствования, где каждое выполненное обещание становится ступенькой на пути к личной целостности и духовному росту. Честность — это не просто черта характера, но и стиль жизни, пронизывающий все наши действия и мысли. Она становится для человека фундаментом, на котором он строит прочные и доверительные отношения с другими. Несомненно, жизнь не всегда бывает справедлива, и честность порой может обернуться испытаниями и трудностями. Но даже в самые непростые времена внутренний голос чести будет служить человеку путеводной звездой, помогая ему оставаться верным своим принципам. В современном мире, где ложь и обман часто кажутся нормой, честность приобретает особую ценность. Она подобна чистому источнику, питающему оазис добра и справедливости в пустыне бесчестия и предательства. Пусть наша честность станет маяком, освещающим путь в завтрашний день, где правдивость и порядочность будут править бал.“

„Что значит освободить? если в пустыне я освобожу человека, который никуда не стремится, чего будет стоить его свобода?.“

„Нельзя расслабляться ни на миг, даже когда одолел долгий путь. И можно любить пустыню, доверять же ей полностью, нельзя. Ибо пустыня — это испытание для человека: стоит отвлечься хоть на миг — и ты погиб.“

„И хочу, но не в силах любить я людей:
Я чужой среди них; сердцу ближе друзей —
Звёзды, небо, холодная, синяя даль
И лесов, и пустыни немая печаль…“

„Пустыня — это Бог без людей.“

„Леса предшествовали человеку, пустыни следовали за ним.“

„Ловлю благую весть и зрю дорогу в рай,
Мне слышен рокот гор, и слабый крик в пустыне,
И мощный глас веков: судьбе не уступай,
Пусть гнев небес крещеным будет страшен, ныне
В стране Париса оставайся, поступай
Как знаешь, но живи без кривды и гордыни,
Предательство, и страх, и зверство отвергай,
Ходи прилежно в храм и людям помогай.“

„Пусть льется дождь любви — он лучше чем измены град.
Души пустыню оросив, он превратит ее в цветущий сад.“

„Для всех у нас отыщется работа,
всегда в России требуются руки,
так насухо мы высушим болота,
что мучиться в пустынях будут внуки.“

„Я лишь точка, лишь атом в плавучей пустыне миров…“

„В течение многих лет мой голос представлялся мне гласом вопиющего в пустыне, позже я думал, что обращаюсь к очень немногим, но вы доказали мне сегодня, что я был прав, когда верил в преимущество узкого круга читателей. Вы подали свой голос не столько за мой труд, сколько за тот независимый дух, который витает в моих книгах, за тот дух, который в наши дни подвергается всевозможным нападкам.“

„В безводной пустыне и жемчуг и ракушка
Кажутся ценностью равной, единой.
Не все ли равно им, дороги не знающим,
Кисет у них с золотом или же с глиной!“

„Гласность вопиющего в пустыне.“

„Человек в черном бежал через пустыню, и стрелок последовал за ним.“

„Затем любители конского мяса собрали под соседние деревья свои остальные съестные припасы, которые, надо признать, имели не менее привлекательный вид. Это были, во-первых, стручки альгаробии и сладкие ядра еловых шишек, которые они поджарили на огне, как бобы, а во-вторых, плоды кактусов разных пород. Лучшие плоды получают из кактусов породы питагайя, высокие стволы которых, обнажённые до известной высоты, у вершины окружены венком ветвей, которые издали делают их похожими на гигантские канделябры. Вся степь была усыпана этими деревьями странной формы. Таким образом койоты среди пустыни сумели приготовить себе ужин, не забыв при этом и десерта.“

„В прохладных кельях, беленных известкой,
Вздыхает ветр, живет глухой раскат
Волны, взмывающей на берег плоский,
Полынный дух и жесткий треск цикад.
А за окном расплавленное море
Горит парчой в лазоревом просторе.
Окрестные холмы вызорены
Колючим солнцем. Серебро полыни
На шиферных окалинах пустыни
Торчит вихром косматой седины.“

„Циники утверждают, что единственной причиной, почему библейский Моисей так долго водил израильский народ по пустыне, была мужская гордыня, не позволившая ему спросить какую-нибудь женщину, в каком направлении следует идти…“

„Тут мне очень мутно бывает, искренно считаю себя конченным, тогда предаюсь кактусам и в этой обширной пустыне пребываю до восстановления рассудка. Тогда, бывало, приходил к И<лье> С<емёновичу>, садился, наливал рюмку-две (не больше) водки, ему и себе, и этак просиживал вечер с ним, молча.“

„Я стою посреди пустыни, поджидая поезда.“

„Не сомневайтесь. Операция «Буря в Пустыне» была победой добра над злом, свободы над тиранией, мира над войной.“

„Пустыня есть безусловное уединение, в тысячу раз более страшное, чем уединение лесов, потому что деревья все-таки существа для человека.“

„Вы назвали свою недавнюю книгу о Бродском «From Russian with love» («Из русского с любовью»). Расскажите, откуда появилось это название и как оно связано с содержанием книги.
— Когда я впервые увидел Бродского — на фестивале в «Куин Элизабет Холл» — у меня был экземпляр «Остановки в пустыне», который я попросил подписать. Он написал «From Russian with love», явно имея в виду фильм о Джеймсе Бонде. Но вместо «Russia» он написал «Russian» — должно быть, намеренно, зная Иосифа, — что подсказало мне маршрут некоего литературного путешествия — из русского в английский, — которое я неизбежно соединил с занятием литературным переводом, что стало лейтмотивом нашей с Иосифом дружбы.“

„О да, поэт, я назову, кто ты!
Подобно деве, страстью опьяненной,
Ты, урагана музыкой плененный,
В пустыне можешь отыскать цветы.“

„Пустыня — земной наш, случайный приют,
Где горе и радость бок о бок живут.
Отсчитан судьбою здесь каждый наш час -
Что дарит, сама похищает у нас.
Но дрогнет земля, и раскатится гром,
Поднимутся вопли и стоны кругом,
И прерван в пустыне упорный наш труд.
Нас снова к обители горней зовут.
Плод наших трудов кто-то новый пожнет,
Пожнет, но и сам он уйдет в свой черед.
Так было с тех пор, как живет человек,
И этот закон не состарится ввек.
Взять доброе имя с собой не забудь -
К бессмертью оно открывает нам путь.
А если мы жили в корысти и зле -
Смерть все обнажит, что таилось во мгле.“

„Чтобы создать оазис, необязательно обносить его пустыней.“

„К нам не извне приходит озаренье,
Внутри себя несем мы свет прозренья. Взгляни на мир: свое тепло дает
Одно и то же солнце всем в даренье. Но от его лучей пустыня мрет,
А сад цветет с его благословенья. В том, что само бесплодие несет,
Ничто извне не вызовет цветенья.“

„Вы должны покинуть город вашего комфорта и идти в пустыню вашей интуиции.“

„Любовь — это светильник, озаряющий Вселенную; без света любви земля превратилась бы в бесплодную пустыню, а человек — в пригоршню пыли.“

„Вы назвали свою недавнюю книгу о Бродском «From Russian with love» («Из русского с любовью»). Расскажите, откуда появилось это название и как оно связано с содержанием книги.
— Когда я впервые увидел Бродского — на фестивале в «Куин Элизабет Холл» — у меня был экземпляр «Остановки в пустыне», который я попросил подписать. Он написал «From Russian with love», явно имея в виду фильм о Джеймсе Бонде. Но вместо «Russia» он написал «Russian» — должно быть, намеренно, зная Иосифа, — что подсказало мне маршрут некоего литературного путешествия — из русского в английский, — которое я неизбежно соединил с занятием литературным переводом, что стало лейтмотивом нашей с Иосифом дружбы.“

„Пустыни — это бывшие горы. Когда-то они высились незыблемо и величественно. Но однажды горные породы обуяла гордыня. Они подумали: «А что если нам жить не частичкой большой горы, а отдельно, самим по себе?» И гора пошла трещинами, породы постепенно выветрились, рухнула вершина… И ветер сровнял песок.“

„Люди, почитаемые в Библии, были лжепророками. Те, кого мы называем пророками, были теми, кто был заключен в тюрьму и отправлен в пустыню.“

„Мне бы хотелось, чтобы СССР вернулся. Если бы Советский Союз не развалился, то свою жизнь я провел бы в тюрьме. То есть, сам понимаешь, никакой симпатии… Но, послушай, Кирилл, то, что вместо него, – полная чушь. Так-то ведь совсем жить нельзя…
Кирилл усмехался:
– А чего ты хотел? Добро пожаловать в пустыню реальности!“

„Настанет день, когда мы воочию увидим два гигантских союза государств — Соединенные Штаты Америки и Соединенные Штаты Европы, которые, став лицом друг к другу и скрепив свою дружбу рукопожатием через океан, будут обмениваться своими произведениями, изделиями своей промышленности, творениями искусства, гениальными дарованиями; увидим, как они поднимают новь на всем земном шаре, заселяют пустыни, под оком создателя совершенствуют все созданное им и ради всеобщего благоденствия сочетают воедино две необъятные силы — братство людей и могущество Бога! И этого дня не придется ждать четыреста лет, ибо мы живем в эпоху, когда время движется быстро, когда бурный поток идей и событий увлекает народы с небывалой стремительностью, когда один год нередко выполняет задачу целого столетия. Что же все мы — французы, англичане, бельгийцы, немцы, русские, славяне, европейцы, американцы, — что же мы должны сделать, дабы этот великий день настал как можно скорее? Любить друг друга!“

„Наши отвратительные законы и обычаи — лишь отражение нашей собственной сути. Мы от рождения жадны и жестоки. В глубине души мы вовсе не желаем ни справедливости, ни красоты, они мешают нам дышать. Пусти нас в рай — и мы не успокоимся, пока не обратим его в пустыню.“

„Многие из романов Дика, прочитанные по отдельности, могут показаться кладовками, заполненными хаотичными и сложными идеями, как если бы автор пытался уместить в одну вещь сразу всё, что пришло ему в голову. Возможно, этот недостаток проистекает от тогдашней обстановки на книжном рынке и от тех жёстких ограничений по объёму, которые издательство «Эйс» установило для своих авторов. С другой стороны, можно поспорить: а стали бы его романы такими глубокими и богатыми по мысли, будь они хотя бы на четверть длиннее? Чудесная, многоуровневая паутина тем и концепций, образовавшаяся в результате такого вынужденного «процесса конденсации», придаёт творчеству Дика некий специфический привкус, ту самую характерную особенность, которая делает его творчество поистине уникальным. Непокорное, эксцентричное, экстравагантное — в любом случае, оно свидетельствует о том, что Дик, по-видимому, первый настоящий гений в фантастике со времён Стэплдона. Он — некий своеобразный гибрид Диккенса и Достоевского, обладающий даром комизма и увлекательности первого и трагической глубиной второго, но выбравший, тем не менее, такой вид литературы, где его эксцентричность пришлась как нельзя ко двору. В любом случае, как и многие НФ-писатели, он узнал и полюбил этот жанр, читая журналы задолго до того, как сформировались его литературные вкусы. Он так и не оправился от первого увлечения запретными прелестями ван Вогта.
Дик — один из мастеров современных неудовлетворенностей, в лучших традициях описателей безнадёжности, которая проходит через Свифта и Хаксли. Для Дика нет простых решений, нет лёгких установок и всемогущих супергероев. Его герои, часто хилые, часто совсем не отвечающие ситуации, стоят по колено в технологических отбросах и смотрят с тоской на видения, которые выходят за пределы их понимания. Настроение, доминирующее в книгах Дика, сродни угрюмым метафизическим комедиям — как, например, в сцене из романа «Снятся ли андроидам электроовцы?», где Рик Декард, уже полностью избавившийся от иллюзий, вдруг делает открытие, что жаба, которую он подобрал в пустыне, надеясь, что это последний экземпляр исчезнувшего вида, вовсе не живое существо, а всего лишь машинка. Эта жаба внушает нам такое же сильное отвращение, смешанное со смехом, как и робот у Гаррисона, работающий на угле (хотя там пафоса больше); должно быть, мы бессознательно противопоставляем эту жабу и этого робота великому образу Человека, Сына Божьего, видим их как символы одновременно и наших достижений и наших падений — нашего наследства Франкенштейна, превращённого в тягостный фарс.“

„Небесное знамение озарило разум. Врата лазурного свода разверзлись, средь облаков, в ореоле солнечных лучей явился господь, Хануман Всевышний. «Доверяю тебе ответственную миссию… — молвил святый боже, — от сего дня забудь о комфорте и уюте, оставь свои прихоти и желания... Твоего Эго больше нет, ты не принадлежишь себе, принимая обет служения музам. Отныне, ты ветер суданских пустынь, туман новогвинейских гор, зной кенийской ночи и тропический дождь индонезийского архипелага….»“

„Человек – цветок, чудом зародившийся в космической пустыне, который способен стать цветущим вселенским деревом, если мы видим в этом смысл.“

„ФРАНЦ: … Я хотел нарисовать какой-нибудь красивенький пустячок в цвете…

ГЕРБЕРТ: Туманность, созданную ударной волной звездного ветра вокруг звезд типа Вольфа-Райе, например.

ФРАНЦ: Да, они очень миленькие. Лохматенькие такие.

ГЕРБЕРТ: Но туманность не удалась.

ФРАНЦ: Да, ей не хватило… она была недостаточна туманна.

ГЕРБЕРТ: Заключил наш художник, вблизи знавший оригинал.

ФРАНЦ: Так, Герберт, вы на что намекаете? Что я не знаю, как выглядят туманности вокруг звезд Вольфа-Райе?

ГЕРБЕРТ: Действительно! Какой порядочный человек не знает, как выглядят туманности ударного типа!

ФРАНЦ: Нет такого типа, Герберт. Есть туманности, созданные ударной волной.

ГЕРБЕРТ: Которые, надо понимать, невозможно отличаются от всех остальных.

ФРАНЦ: Конечно! Те, что ударной волной, у них такие облака, как от огромного взрыва в пустыне. Как-будто неисчислимые массы материи создаются где-то в глубине и поднимаются клубами на поверхность. Только они не водяные, как облака, а песочные, из миллиардов песчинок, и настолько они рассыпчаты, что ты прямо можешь почувствовать этот песок на нёбе. Но мне никак не удавалось ухватить эту дымчатость. Чтоб кристально чистый горный воздух, и вдруг в нем дымка и не тумана, но сухого, обжигающего песка.“

„ФРАНЦ: … Я хотел нарисовать какой-нибудь красивенький пустячок в цвете…

ГЕРБЕРТ: Туманность, созданную ударной волной звездного ветра вокруг звезд типа Вольфа-Райе, например.

ФРАНЦ: Да, они очень миленькие. Лохматенькие такие.

ГЕРБЕРТ: Но туманность не удалась.

ФРАНЦ: Да, ей не хватило… она была недостаточна туманна.

ГЕРБЕРТ: Заключил наш художник, вблизи знавший оригинал.

ФРАНЦ: Так, Герберт, вы на что намекаете? Что я не знаю, как выглядят туманности вокруг звезд Вольфа-Райе?

ГЕРБЕРТ: Действительно! Какой порядочный человек не знает, как выглядят туманности ударного типа!

ФРАНЦ: Нет такого типа, Герберт. Есть туманности, созданные ударной волной.

ГЕРБЕРТ: Которые, надо понимать, невозможно отличаются от всех остальных.

ФРАНЦ: Конечно! Те, что ударной волной, у них такие облака, как от огромного взрыва в пустыне. Как-будто неисчислимые массы материи создаются где-то в глубине и поднимаются клубами на поверхность. Только они не водяные, как облака, а песочные, из миллиардов песчинок, и настолько они рассыпчаты, что ты прямо можешь почувствовать этот песок на нёбе. Но мне никак не удавалось ухватить эту дымчатость. Чтоб кристально чистый горный воздух, и вдруг в нем дымка и не тумана, но сухого, обжигающего песка.“

„Мои мысли…..
В жизни людей, как и в природе должно быть равновесие, если сплошные солнечные дни, и нет дождей, природа превращается в пустыню….надо относиться философски к изменениям в жизни, даже если кажется, что дожди затянулись, все равно выглянет солнце, да и солнце устает и приходит на смену ночь…“

„Вот веточка цветущего вереска, обрызганная каплями росы, которые играют, как алмазы, под лучами солнца — вселенная в миниатюре, радующая взгляд того, кто умеет видеть!
Вот уголок леса, окруженный скалами, перерезанный песчаными обрывами,покрытый мхом, поросший можжевельником; его дикий, мрачный вид находит не менее жуткий отклик в сердце, и оно болезненно сжимается, когда из лесной чащи доносится пронзительный крик коршуна. Вот опаленные солнцем, бесплодные ланды с крутыми каменистыми склонами, дали которых окутаны, как в пустыне, знойным маревом,— здесь я нашел прелестный и одинокий цветок анемона с лиловыми, точно шелковыми лепестками и золотыми тычинками — трогательное олицетворение моей непорочной возлюбленной, такой одинокой в своей долине!
Вот обширные пруды, по поверхности которых природа рассыпала зеленые блестки,
спеша одеть полурастительным, полуживотным покровом эти стоячие воды, где жизнь возникает за несколько дней, а водо­рослей и насекомых такое же множество, как и светил, плавающих в эфире мироздания.“

„В Индии есть песчаная пустыня, и в песках ее водятся муравьи величиною почти с собаку…
Несколько таких муравьев, пойманных на охоте, есть и у персидского царя. Муравьи эти роют для себя жилище под землею и оттуда выносят песок на поверхность. Песок этот… золотой.
За ним-то и ходят индийцы в пустыню, причем каждый из них выезжает на тройке верблюдов.
Прибыв на место с мешками, индийцы немедленно наполняют их золотым песком и с величайшей быстротой уезжают назад, потому что, как рассказывают персы, муравьи тотчас чуют охотников обонянием и бросаются за ними в погоню. Нет другого животного, столь быстрого, как муравьи; и если бы индийцам не удавалось убежать раньше, чем муравьи соберутся, то ни один из них не остался бы в живых.“

„Солнце царит, затопляя
Землю потоками света.
Встало огромное лето
В огненной вышине.
В городе раскаленном
Тени соборов сини,
Площади, как пустыни,
В душном томятся огне“

„Все мы ищем в жизни «иных берегов», чего ещё мы можем требовать? Наше дело найти к ним дорогу. Дорогу долгую, трудную, быть может, но она зовёт нас, и мы не можем не идти. Глубоко в нашей природе, в каждом из нас коренится дух дерзания. Зов пустынь трепещет во всех наших поступках и возвышает, облагораживает нашу жизнь.“

„Я вообще не верю в одну-единственную силу таланта, без упорной работы. Выдохнется без неё самый большой талант, как заглохнет в пустыне родник, не пробивая себе дороги через пески…“

„Нет уже тех овец, которых ты приказал мне пасти, нет твоей церкви, пустыня и скорбь в столице твоей, так что ж ты ныне прикажешь мне? Остаться ли здесь, иль увести остатки стада, дабы где-нибудь за морями мы славили его имя тайно?“

„Я свидетельством истинным,
В Духе и в Сыне,
Предлагаю вам повесть мою:
Как подводная лодка
В бескрайней пустыне
Погибала в воздушном бою.“

„И да, и нет — здесь всё моё,
Приемлю боль — как благосты́ню,
Благославляю бытие,
И если создал я пустыню,
Её величие — моё!
<…>
О, верю! Мы повсюду бросим сети,
Средь мировых неистощимых вод.
Пред будущим теперь мы только дети.
Он — наш, он — наш, лазурный небосвод!“

„Путь Искусства шел все выше и выше и кончился только там, где уже исчезли все контуры вещей, не стало образов, не стало идейных представлений и взамен разверзлась пустыня.“

„Снобизм — это единственное растение, которое цветёт даже в пустыне.“

„Прошедшее для эгоиста — пустота, настоящее — пустыня, будущее — ничто.“

„В пустынях диких обитая“

„Мгла ползла по дну колодца… Туман свёртывался неопределёнными складками вверху. Ни луча света, ни блеска зари… ни звука. Та же мёртвая пустыня, те же влажные, чёрные камни с серебристыми пятнами лишайника, то же самое подавляющее мысль и чувство однообразие.
— Где хозяин?“

„Когда мы заселим пустыни, исчезнут оазисы.“

„Никто не знает, как часто рука Бога видна в пустыне, что бродит для жизни человека.“

„Пустыня спит, и мысль растёт…“

„Зверинец яростных людей!
Пустыня раскаленная!
Читатель, в ужасе седей:
вот правда не салонная.“

„До сих пор ни сами по себе высокие технологии, ни блеск вообще какой бы то ни было творческой мысли не остановили наступления пустынь, и та же Сахара «накатывает» на Африку в южном направлении с бешеной скоростью в 50 км/год.“

„Те, кто не готовы выпить нектар инструкций своего учителя,
Умирают от жажды в пустыне множества трактатов.“

„Речи без помыслов, люди без лиц,
Жаркие споры глухих и слепцов…
Слышишь? Под крики кладбищенских птиц
Мертвые будят своих мертвецов.
Брызнут на веки кровавой росой
Вздрогнешь, прозришь и увидишь, скорбя:
Вот он, последний решительный бой
Каждый из множества – сам за себя.
А из промозглых полесских болот
Веет дыханьем библейских пустынь:
В души, в сердца и в источники вод
Медленно падают звезды Полынь.“

„О музыка! Отзвук далекого гармоничного мира! Вздох ангела в нашей душе! Когда замирает слово и объятие и наполненный слезами глаз, когда наши немые сердца в одиночестве томятся за решеткой нашей груди — о, тогда только благодаря тебе могут они послать друг другу отклик из своих тюрем, соединить в одной пустыне свои далекие стоны.“

„Действительность — вот лозунг и последнее слово современного мира! Действительность в фактах, в знании, убеждениях чувства, в заключениях ума, — во всем и везде действительность есть первое и последнее слово нашего века. Он знает, что лучше на карте Африки оставить пустое место, чем заставить вытекать Нигер из облаков или из радуги. И сколько отважных путешественников жертвует жизнию из географического факта, лишь бы доказать его действительность! Для нашего века открыть песчаную пустыню, действительно существующую, более важное приобретение, чем верить существованию Эльдорадо, которого не видали ничьи смертные очи.“

„Одиночество, беспросветность?
Но ведь ты же – вода, но ведь я же – ветер!
Отвращение, горечи привкус?
Но ведь я же – луч, но ведь ты же – ирис!
Пустыня, остров необитаемый?
Но ведь ты – душа, но ведь я — дыханье!“

„Мы живём сейчас в такое время, когда видимое изобилие всего вокруг — изобилие музыки, изобилие мыслей, якобы, значит, изобилие информации, книг, всего такого, оно в общем скрывает тот очевидный факт, что мы живём посреди пустыни, где на самом деле мало что может взволновать человека и мало что его может затронуть по-настоящему.“

„Мы мечтали о своей земле, но земля, которую мы получили, не была мечтой. Это был маленький клочок, одна тысячная часть Ближнего Востока. Эта земля не очень хорошо к нам отнеслась. Там были болота, москиты, пустыня на юге, камни. Выбирать нужно было между комарами и камнями. На ней было два озера — одно мертвое, второе вымирало. Была знаменитая река — но и в ней воды не было. То есть воды не было вообще. Никаких природных ресурсов тоже не было — ни золота, ни нефти.“

„Женщина прекрасная и добродетельная является миражом, который пополняет светлыми озерами и тенистыми аллеями нашу великую нравственную пустыню.“

„Пустыня… Замело следы
Кружение песка.
Предсмертный хрип: «Воды, воды…»
И — ни глотка.
В степных снегах буран завыл,
Летит со всех сторон.
Предсмертный хрип: «Не стало сил…»—
Пургою заметен.
Пустыни зной, метели свист,
И вдруг — жилье во мгле.
Но вот смертельно белый лист
На письменном столе…“

„Каждый сам за себя в пустыне эгоизма, именуемой жизнью.“

„Народ тянется только к классическому искусству, потому что только оно вызывает в человеке самые возвышенные чувства, даёт пищу для души и сердца. Идёт человек по пустыне, и нужен ему лишь глоток воды. Так и классическое искусство очищает и облагораживает души людей, зовёт их к добру, а иначе зачем оно нужно!“

„На камне среди поляны стоял коленопреклоненный старец, незнакомый Тихону ― должно быть, схимник, живший в пустыне. Чёрный облик его в золотисто-розовом небе был неподвижен, словно изваян из того же камня, на котором он стоял. И в лице ― такой восторг молитвы, какого никогда не видал Тихон в лице человеческом. Ему казалось, что такая тишина кругом ― от этой молитвы, и для неё возносится благоухание лилово-розового вереска к золотисто-розовому небу, подобно дыму кадильному.“

„Кроме того, что путешествия приносят массу незабываемых эмоций, они также заставляют отказаться от большого количества удобств. Иногда приходится спать на земле, в пустыне, на леднике, где нет воды, а писать нужно в снег.“

„Роммель завоевал мировое уважение за его военный гений. Он был легендой. (…) Роммель служил живым напоминанием о более романтических, рыцарских днях — и был истинным примером офицера-гуманиста. Роммель был лучшим немецким генералом. Вы должны помнить, что вся Европа в то время была в руках нацистов. Американцы тогда ещё не вступили в войну. Россию атаковали 166 нацистских дивизий. Дело было плохо. И Роммель, величайший из воевавших в пустыне полководцев всех времён, и его Африканский корпус, задали жару британцам и теснили их обратно к Каиру. Это был момент, когда война могла быть проиграна.“