Цитаты о книгах

страница 4

„Книга — великая вещь, пока человек умеет ею пользоваться.“

„Прежде всего, ты должен уважать и любить свою мать больше всего на свете. Независимо от твоих наклонностей и профессии ты должен стать адвокатом, чтобы суметь защитить интересы — свои и своей семьи. Ты должен также научиться хорошо плавать и быть хорошим боксером, чтобы уверенно чувствовать себя как на море, так и на суше. Постарайся быть человеком широкой эрудиции. Нет в мире ничего более занимательного, чем книги. Но при этом помни, что нужно быть полезным для человечества. Будь прямым и честным человеком. Твой отец обнимает тебя со всей любовью.“

„Понимаете, я была просто… и очень важно об этом говорить… я была обыкновенной заучкой в веснушках. Просто чертовым книжным червем. И я невероятно долго искала в книгах героинь, похожих на меня. Конечно, кое-что я все-таки нашла, но… очень мало обычных женских персонажей, которые не обязаны быть сексуальными, чтобы стать героиней. И создавая Гермиону, я чувствовала, что создаю героиню, которая не была сексуальной, но в то же время не являлась типичной «девочкой в очках», которая абсолютно асексуальна. Понимаете, о чем я? Она девочка, настоящая девочка. Ей нравится Рон, но надежды её невелики. Настоящая девочка. Но она никогда не отказывает себе в уме. Никогда не старается вести себя глупо, или выглядеть глупее. Не пытается сделать Рону приятное за счет принижения себя и своих достоинств. Поэтому они так поздно оказываются вместе, такова реальность жизни. Но я горжусь Гермионой. Она такая, какая есть. И если это слышат такие девочки, как я, тогда, конечно, я безумно счастлива. В этом вся суть.“

„Друга надо находить, человека непосредственно живущего, дышащего этим миром, нежели через телефонную книгу и через Интернет. Через связь, которую мы не можем видеть и наблюдать. Друг и создан для того, чтобы он сопереживал рядом на плече. Тот, кто мог бы тебя угостить сигаретой в нужное время.“

„Сопоставленные с Библией все человеческие книги, даже самые лучшие, являются только планетами, заимствующими весь свой свет и сияние от Солнца.“

„Недавно я видел толстую книгу Шляфа, где он объявляет Землю центром космоса.
— Да, это и тогда уже было его идеей, в правильности которой он хотел нас убедить своим собственным объяснением солнечных пятен. Он подвел нас к окну мещанской квартиры и показал Солнце в старый школьный телескоп.
— Вы смеялись?
— Что вы! Тот факт, что с помощью этого смешного наследия старины он отваживается выступить против науки и космоса, был насколько комичен и вместе с тем трогателен, что мы чуть было не поверили ему.
— Что же помешало вам?
— Собственно говоря, кофе. Он был скверный. Мы ушли.“

„Меня поразило в книге «Мастер и Маргарита» буквально всё. Мне кажется, это наилучшая трансляция и компиляция всех аспектов, существующих в мире. Эта история будоражит сознание и превосходит воображение. Вы знаете, я атеист, это для меня наиболее подходящая концепция религии, которую я могу себе представить. И «Мастер и Маргарита» в этом смысле — потрясающая книга, универсальная, отвечающая на многие вопросы. Здорово было бы сделать даже не фильм, а целый сериал. Я настоящий фанат!“

„Книги - мои друзья, мои компаньоны. Они могут заставить меня смеяться, плакать и помочь мне найти смысл жизни.“

„Когда мы читаем книгу, глаза устают и, чтобы дать им отдохнуть, мы разглядываем картинки. Рисунок помогает представить описанное словами. Рассказ оживает благодаря рисунку, и не может быть рисунка отдельно от рассказа. Так я думал. Но, оказалось, был не прав. Два года назад, находясь в Венеции в качестве посла нашего падишаха, я увидел там работы итальянских мастеров. Не зная, какие сюжеты они иллюстрируют, я старался понять суть нарисованного. Однажды я увидел рисунок на стене дворца и застыл, потрясённый. Это было изображение человека, просто человека, такого же, как я. Гяур, конечно, не из наших. <…> Рисунок отображал всё то, что было важного в жизни: панорама поместья, видневшегося из открытого окна, деревня и лес, который казался живым благодаря оттенкам сочных красок. На столе перед человеком — часы, книги, ручки, карта, компас, коробки с золотыми монетами, прочие предметы непонятного мне назначения, которые я видел и на других рисунках. И, наконец, рядом с отцом — прекрасная, как сон, дочь. Я понял, что этот рисунок и есть рассказ.“

„Прекрасно начинать жизнь с небольшого количества действительно хороших книг, которые являются вашими собственными.“

„Окружайте себя хорошими людьми, интересными книгами, яркими событиями и приятными мыслями. И тогда жизнь точно начнет меняться в лучшую сторону.

© Олег Рой (эссе)“

„Я знаю о выдуманных фактах обо мне, которые в последнее время стали появляться в Интернете и электронной почте как «Факты про Чака Норриса». Я видел некоторые из них. Одни забавны. Другие довольно далеки. Поскольку я изучаю Дикий Запад больше, чем дикий мир Интернета, я не совсем уверен, что с ними делать. Это довольно удивительно. Я знаю, что мальчики будут мальчиками, и я не обижаюсь и не отношусь к этим вещам слишком серьезно. Кто знает, может быть, эти выдуманные остроты послужат молодым людям побуждением искать реальные факты, в моей недавней автобиографической книге «Вопреки всему»? Быть может, им даже будет интересно посмотреть мои романы, действие которых происходит на Диком Западе, такие как "Наездники Справедливости", вышедший в этом месяце. Я очень горжусь этими литературными трудами.“

„Лучшие книги открывают тебя, когда ты, открываешь их“

„Книга («Пирамида» Л. Леонова) должна быть закончена через три года. В романе будет четыре образа — Бог, человек, вселенная, демон. Есть здесь и о древних людях.“

„«Классика» — это книга, которую восхваляют — и не читают.“

„Правило: книга для детей, которая нравится только детям, — плохая книга. Хорошие — хороши для всех. Вальс, который приносит радость лишь танцорам, — плохой вальс.“

„Коль скоро это так, обязаны мы открывать школы и писать книги, чтобы ускорить распространение науки каббала среди народа.«Предисловие к книге Древо Жизни»“

„Плохо, ежели молодые люди постигают военное искусство по книгам: это — верное средство воспитать плохих генералов.“

„Я читаю уголовный кодекс и Библию. Библия — жестокая книга. Может быть, самая жестокая, которая когда-либо была написана.“

„Воображение, этот великий дар, так много содействовавший развитию человечества…
Конспект книги Льюиса Г. Моргана «Древнее общество» (зима 1880 г.— 1881 г.).“

„Некоторые книги незаслуженно забываются, но нет ни одной, которую бы незаслуженно помнили.“

„Хорошая книга даёт плоды, порождая другие книги.“

„Я существую — и этим все сказано. Меня ничуть не волнуют ваши симпатии и антипатии; меня нимало не заботит, соглашаетесь вы со мной или нет. Реши вы сию же минуту захлопнуть книгу, я просто пожму плечами. Я отнюдь не пульверизатор, из которого можно выдавить тоненькую струйку надежды.“

„Народ, способный собрать бесценное языко­вое наследие своих предков и издать стотомной книгой — счастливый народ, здоровый народ, на­род со светлым будущем. Казахи — именно такой народ.
Язык, на который свободно, складно переве­дены самые известные сто книг мировой литера­туры, во всей красе передано особое своеобразие их узоров, — это могучий язык, содержательный язык, мощный язык. Казахский язык — именно такой язык.“

„У ворот Рая стоит ореховое усеченное дерево и на нем секира, на которой секут грехи. Все мы ждем, когда откроются врата Рая, и оттуда выйдут с большой книгой, чтобы сказать, кому куда потом отправляться. Деготь в бездне не черный, а белый. Не делайте зла на Земле, чтобы с вами не случилось неприятностей.“

„Любви не нужны книги. Это книгам нужна любовная интрига.“

„Книга должна создавать читателя.“

„Книга о счастье состояла бы из одной страницы. О грусти можно писать бесконечно…“

„Написание книги — это любовное приключение: сначала забава, потом книга становится любовницей, женой, хозяином и, наконец, — тираном.“

„Люди стали для меня книгами. Я прочитываю их от корки до корки и выбрасываю за ненадобностью. Чем больше читаю, тем ненасытнее становлюсь.“

„Бывает, что я читаю книгу с удовольствием и при этом ненавижу ее автора.“

„В «Mein Kampf» есть всё — программа германского возрождения, техника партийной пропаганды, план борьбы с марксизмом, концепция нацистского государства, мировое господство Германии. Эта книга явилась новым Кораном веры и войны — напыщенным, многословным, бесформенным, но внятным посланием миру.“

„Книги по большому счету должны тебе помогать что-то делать. Если это происходит, то книга хорошая.“

„Скрепив очки простой веревкой, седой старик читает книгу.
Горит свеча, и мглистый воздух в страницах ветром шелестит.
Старик, вздыхая гладит волос и хлеба черствую ковригу,
Грызет зубов былых остатком и громко челюстью хрустит. Уже заря снимает звезды и фонари на Невском тушит,
Уже кондукторша в трамвае бранится с пьяным в пятый раз,
Уже проснулся невский кашель и старика за горло душит,
А я стихи пишу Наташе и не смыкаю светлых глаз.“

„Читать книги в юности, всё равно что смотреть на луну в щёлочку.“

„Книга — коллективный опыт. Тот, кто прочел два десятка великих книг, прожил два десятка великих жизней.“

„Исследование себя — это самое полезное из всех прочих исследований. Человек может читать много книг, однако, если он не следит за собой, всё прочитанное не приносит ему никакой пользы. А вот если он за собой следит, то польза, которую он получает, велика, даже если он читает немного. В последнем случае поступки, поведение человека утончаются — что бы он ни делал. А иначе он совершает грубые ошибки и не понимает этого.“

„Я был, есть и буду русским человеком. Совершенно не важно, где ты живешь территориально. Очень многие русские, приехавшие сюда [в США], впадают в какую-то странную эйфорию. Им кажется, что они вырвались из ада. Они живописуют кошмарные российские подробности: милицейский беспредел, коррупцию, плохую экологию — всё, вплоть до ужасного движения и московских «пробок». Я считаю, что, уехав из страны, получив приличную работу и благополучное существование, не стоит ковырять пальцами в ранах своей родины. Нужно сделать то немногое, чем ты можешь ей помочь. По-моему, мои книги — помогают.“

„На самом деле, Интернет вернул людей к книгам. Люди стали постоянно читать с экрана — и стали читать гораздо больше, чем раньше.“

„Ошибки, которые люди считают ошибками, часто вовсе таковыми не являются. Помните Макмерфи, героя книги «Над кукушкиным гнездом»? Он хотел выломать раковину из стены, но не мог. И вот он уходит из комнаты, все эти ребята смотрят ему вслед, а он оборачивается и говорит: «Но я хотя бы попытался, чёрт возьми!» Иногда я думаю, что это отлично подошло бы для моей эпитафии.“

„Если одуванчики растут, не обязательно их надо уничтожать. Надо понять, зачем они растут и чем ты можешь им помочь?
Я вот прихожу к выводу, что в данный конкретный момент моей жизни надо сесть в удобное кресло рядом с лужайкой, взять интересную книгу и читать, иногда любуясь со стороны красотой цветов, которые неизбежно превратятся в маленькие пушистые вертолётики и улетят далеко-далеко. А моя лужайка останется и будет продолжать и дальше дарить мне радость возможностью заботиться о ней. Да… От всего есть польза. Даже от сорняков.“

„Разве может обычный человек стать волшебником, полететь на другую планету или отправиться в далёкое путешествие — в другие страны, на необитаемые острова или даже сквозь время, в прошлое или в будущее? Я отвечу: «Конечно, и очень легко!» Для этого ему достаточно лишь взять в руки хорошую книгу.“

„Поскольку жизнь очень коротка, а свободных часов очень мало, мы не должны тратить ни одного из них на чтение малоценных книг.“

„Это не та книга, которую можно просто отложить в сторону. Её следует зашвырнуть подальше со всей силой.“

„Вы побили рекорд по продажам книг, думаю, сумма продаж составила 12 миллионов за «Дары Смерти», последнюю книгу.
— Правда?
— Но, к сожалению, ваш рекорд побили…
— «50 оттенков серого».
— Да, «50 оттенков серого».
— Только представьте, сколько книг я могла бы продать, если бы Гарри подошел бы немного более творчески к использованию его волшебной палочки.“

„Любите книгу всей душой. Она не только ваш лучший друг, но и до конца верный спутник.“

„Существует несколько способов сжечь книгу. И мир полон людей, бегающих с зажженными спичками.“

„В переводе литературы есть один закон: переведенная книга на русский язык должна стать произведением русской словесности. То есть, когда ты ее читаешь, ты не должен спотыкаться и не должен видеть сквозь русский язык — английский, который стоял в начале. То же самое должно быть и в кино. Люди должны говорить нормальным русским языком.“

„Написание плохой книги требует столько же труда, сколько и хорошей. Автор так же искренне вкладывает в неё свою душу.“

„Глупцы читают книгу и ничего не могут в ней понять; заурядные люди думают, что им все понятно; истинно умные люди иной раз понимают не все: запутанное они находят запутанным, а ясное – ясным. Так называемые умники изволят находить неясным то, что ясно, и не понимают того, что вполне очевидно.“

„Книга представляет собой историю для ума. Песня – историю для души.“

„Считается общим местом, что центральные персонажи любой книги — отражения автора. Так ли это в «Игре престолов»?
— Тут можно говорить только о тех персонажах, от лица которых я пишу отдельные главы. Я действительно живу в их сознании и примеряю на себя все их мотивации и поступки. Просто приходится, иначе они никогда не оживут. Я никогда не был принцессой в изгнании, не был карликом, не был восьмилетней девочкой, но у людей — любых людей — вообще больше общего, чем принято считать. А я лишь стараюсь сделать своих героев живыми.“

„Есть тысячи способов преуспеть в этой жизни, и один из них может быть отличным от других, может быть немного странным. И этот самый способ может быть наилучшим. Ненавижу, когда выделяющихся людей приземляют. Если бы я не выделялся, я бы не сидел над этой книгой [своей биографией]. Конечно, я не говорю: делай, как я! Пытайся быть Златаном! Нет. Я говорю о том, чтобы все шли своим путём, каким бы он ни был. Не должно быть никаких сборов подписей. Нельзя изолировать и оскорблять человека только потому, что он отличается от других.“

„Для меня — знаменитость — тот, чьё имя можно встретить везде, но только не в телефонной книге.“

„Меня как-то спросили, почему я сделал первую главу своей первой книги такой длинной. Но это же так просто: чтобы всякие идиоты сразу отложили книгу в сторону.“

„… для человека, привыкшего к чтению, оно становится наркотиком, а сам он — его рабом. Попробуйте отнять у него книги, и он станет мрачным, дерганым и беспокойным, а потом, подобно алкоголику, который, если оставить его без спиртного, набрасывается на полки.“

„Мои книги о разрушении одной формы идентичности — основанной на комфорте или внешности или образовании — и создании другой. Вы должны уничтожить существующую форму, чтобы открыть лучшую.“

„Чтение этих книг убедило меня, что законы нравственности являются относительными, обусловлены географическим положением и социальным устройством.“

„Если вам скажут, что я умер — не верьте, мои книги всегда будут жить с вами.“

„У меня вышла книга о полтергейстах. Рад сообщить, что она так и разлетается с полок.“

„Человечество не меняется. Классические книги по философии, психологии и социологии до сих пор актуальны.“

„Я вовсе не противник книг, где описываются необычные люди в обычных ситуациях. Но как читателя и писателя меня гораздо больше интересуют обычные люди в необычных ситуациях.“

„Прочтите книги о путешествиях — вы увидите там столько же богов, сколько стран, столько разных культов, сколько приходит в голову.“

„Чтение хороших книг открывает нам затаенные в нашей собственной душе мысли.“

„Многим женщинам не дано испытать настоящей любви к мужчине, но в этом нет никакой трагедии — такие женщины ещё могут безгранично полюбить своих детей, внуков и свои книги, так что рожайте детей и пишите.“

„Я просрал детство. Я реально просрал весь возраст с 14 лет. По сути, я чем занимался: сидел дома, читал книги, готовился к школе. Знаете, мне правда завидно, смотря на тех, кто были вокруг меня, я правда завидую. Пока я сидел дома и читал книги, пытался заработать лишнюю копейку, они бухали на украденные у своих родителей деньги; трахались там и тут в свои 14 лет; кололись; нюхали все, что можно; матерились; орали на взрослых; ругались со своими родителями. Короче говоря — вели себя как мрази, которых надо просто усыпить. Вот они не просрали детство. И знаете, я смотрю на сегодняшнее поколение и понимаю — ребята, вы не просираете детство. К сожалению.“

„Случайно попала в руки «Анна Каренина» Толстого. Помню новизну и необычное удовольствие, которое доставлял роман. Впервые читал книгу, которая была как море — ноги не доставали до дна. И это впечатление осталось навсегда. Великое художественное произведение — это когда ноги не достают до дна.“

„Дети, литература — это правда, завернутая в выдумку, а правда этой книги довольно проста: магия существует.“

„В середине восьмидесятых одна американская компания пыталась заказать мне книгу комиксов о самых темных местах в истории ЦРУ — с конца второй мировой до сегодняшнего дня. Там должны были быть такие вещи, как контрабанда героина во время Вьетнамской войны, контрабанда кокаина во время волнений в Латинской Америке, убийство Кеннеди и прочие эпизоды. Исследуя все это, я вынес для себя одно: последователи разных теорий заговора верят в них только потому, что так более комфортно. Правда же заключается в том, что мир — это абсолютный неконтролируемый хаос. Нет ни иллюминатов, ни еврейского банковского сговора, ни серых пришельцев — правда куда страшнее. Миром не управляет никто, и он валится куда-то, лишенный контроля.“

„Один ребенок, один учитель, одна книга и одна ручка могут изменить мир.“

„Книги, подобно оружию, обладают силой, чтобы спасти или разрушить.“

„Памятником должны стать книги, а если нет, то лучше, чтобы автора как можно быстрее забыли.“

„Самая лучшая и драгоценная книга – та, которая по прочтении не оставляет меня в прежнем состоянии. Книга, которая приводит в движение во мне новое благородное чувство, или новое великое стремление, или новую высокую мысль; книга, которая двигает меня с места или заставляет двигать находящихся кругом. Книга, которая пробуждает меня от глубокого сна, или заставляет выскочить из грязи равнодушия, или ведет на дорогу, где я развяжу один из жизненных узлов.“

„Что может быть прекрасней старых друзей, старых книг, старого вина и молодых женщин?“

„- Нам повезло, почти все в сборе,- шепнул Бриссенден Мартину,- Вот Нортон и Гамильтон. Пойдемте к ним. Стивенса, к сожалению, пока нет. Идемте. Я начну разговор о монизме, и вы увидите, что с ними будет.
Сначала разговор не вязался, но Мартин сразу же мог оценить своеобразие и живость ума этих людей. У каждого из них были свои определенные воззрения, иногда противоречивые, и, несмотря на свой юмор и остроумие, эти люди отнюдь не были поверхностны. Mapтин заметил, что каждый из них (независимо от предмета беседы) проявлял большие научные познания и имел твердо и ясно выработанные взгляды на мир и на общество. Они ни у кого не заимствовали своих мнений; это были настоящие мятежники ума, и им чужда была всякая пошлость. Никогда у Морзов не слыхал Мартин таких интересных разговоров и таких горячих споров. Казалось, не было в мире вещи, которая не возбуждала бы в них интереса. Разговор перескакивал с последней книги миссис Гемфри Уорд на новую комедию Шоу, с будущего драмы на воспоминания о Мансфилде. Они обсуждали, хвалили или высмеивали утренние передовицы, говорили о положении рабочих в Новой Зеландии, о Генри Джемсе и Брандере Мэтью, рассуждали о политике Германии на Дальнем Востоке и экономических последствиях желтой опасности, спорили о выборах в Германии и о последней речи Бебеля, толковали о последних начинаниях и неполадках в комитете объединенной рабочей партии, и о том, как лучше организовать всеобщую забастовку портовых грузчиков.
Мартин был поражен их необыкновенными познаниями во всех этих делах. Им было известно то, что никогда не печаталось в газетах, они знали все тайные пружины, все нити, которыми приводились в движение марионетки. К удивлению Мартина, Мэри тоже принимала участие в этих беседах и при этом проявляла такой ум и знания, каких Мартин не встречал ни у одной знакомой ему женщины.
Они поговорили о Суинберне и Россетти, после чего перешли на французскую литературу. И Мэри завела его сразу в такие дебри, где он оказался профаном. Зато Мартин, узнав, что она любит Метерлинка, двинул против нее продуманную аргументацию, послужившую основой "Позора солнца".
Пришло еще несколько человек, и в комнате стало уже темно от табачного дыма, когда Бриссенден решил, наконец, начать битву.
- Тут есть свежий материал для обработки, Крейз, -сказал он, - зеленый юноша с розовым лицом, поклонник Герберта Спенсера. Ну-ка, попробуйте сделать из него геккельянца.
Крейз внезапно встрепенулся, словно сквозь него пропустили электрический ток, а Нортон сочувственно посмотрел на Мартина и ласково улыбнулся ему, как бы обещая свою защиту.
Крейз сразу напустился на Мартина, но Нортон постепенно начал вставлять свои словечки, и, наконец, разговор превратился в настоящее единоборство между ним и Крейзом. Мартин слушал, не веря своим ушам, ему казалось просто немыслимым, что он слышит все это наяву - да еще где, в рабочем квартале, к югу от Мар-кет-стрит. В этих людях словно ожили все книги, которые он читал. Они говорили с жаром и увлечением, мысли возбуждали их так, как других возбуждает гнев или спиртные напитки. Это не была сухая философия печатного слова, созданная мифическими полубогами вроде Канта и Спенсера. Это была живая философия спорщиков, вошедшая в плоть и кровь, кипящая и бушующая в их. речах. Постепенно и другие вмешались в спор, и все следили за ним с напряженным вниманием, дымя папиросами.“

„У власти существует три способа решения всех проблем: во-первых — телевидение, которое расскажет, как все прекрасно в стране и никакие перемены не нужны; во-вторых — милиция, которая арестует, запугает, проведет обыски, а в-третьих — это механизм подкупа: недовольным раздают должности и деньги. В последнее время первый и последний способы перестали работать. На Кавказ отправляют огромные деньги, а там все равно идет гражданская война. Во Владивосток вложили 660 миллиардов рублей — и всё равно все недовольны. Невозможно всех купить, всем артистам устроить корпоративы, писателям — издать книги, а политологам — организовать фонды. И попытка задавить всех тупой телепропагандой также не получилась. Поэтому они и задействовали репрессии.“

„Ничто так не оскорбляет Бога, как то, когда хулится имя Его. И иудеев Он за это непрестанно обличал: яко Мое имя оскверняется (Ис. 48, 11); и еще: вы хулите Его (Мал. 1, 12); и еще: всякий день имя Мое бесславится (Ис. 52, 5); и таково было Его попечение, чтобы этого не было, что Он часто спасал и недостойных, чтобы того не случилось. Я поступил, говорит Он, ради имени Моего, чтоб оно не хулилось пред народами (Иез. 20, 9); и еще: не для вас Я сделаю это, дом Израилев, а ради святого имени Моего, которое вы обесславили у народов, куда пришли (Иез. 36, 22). И Павел желал быть отлученным [от Христа] для славы Божией, и сам Моисей просил изгладить его из книги для славы имени Божия, а вы не только не хотите ничего потерпеть, чтобы отстранить богохульство, но делаете все, чем еще умножаете его и увеличиваете каждый день. Кто же оправдает вас? Кто простит вас? Никто. А такое попечение Бога и святых о том, чтобы не хулилось имя Его, оказывается не потому, чтобы Бог имел нужду в прославлении от нас (ибо Он вседоволен и совершен), но потому, что от такой хулы происходит великий вред для людей. Когда перед ними хулится имя Божие и слава Его, то оно уже не приносит им никакой пользы.“

„Я пишу повести, а повести пишутся естественно. Так что говорить — что означает то или иное произведение, это не моя проблема, это вопрос текста. Хотя между мной и текстом, разумеется, есть определенная связь, есть еще и связь между текстом и читателем, и я не в состоянии намеренно ее определять. И вот получается такой треугольник: я, текст и читатель, и в этом треугольнике и заключена повесть. То есть, я не в состоянии заставить читателя думать так, как мне, может, хотелось бы. У меня просто нет права считать, что читатель должен воспринимать мою книгу каким-то образом. Мы находимся на одном уровне, на одной, так сказать, высоте. Из-за того, что я — писатель, я не могу воспринимать текст «лучше» читателя. Если вы видите текст по-своему, то это ваши личные с текстом отношения, и мне нечего по этому поводу возразить.“

„Около десяти лет трудился отец над воспоминаниями. Принимая во внимание, что он был в опале, постоянно подвергался травле, был болен и многое-многое другое, можно назвать создание книги его вторым подвигом. Выход в свет в 1969 году объемистого тома в красной суперобложке был настоящим событием в нашей стране. Ветераны поставили «Воспоминания и размышления» на первое место среди мемуаров о Великой Отечественной войне. Именно им, живым и павшим солдатам, их великому подвигу, их мужеству, храбрости, героизму, безграничной самоотверженности во имя Родины, во имя будущих поколений посвятил свою книгу Маршал.“

„Есть много людей, которые жили и умерли раньше. У вас никогда не будет новой проблемы; у тебя никогда не будет новой проблемы. Кто-то написал ответ где-то в книге.“

„Книги — это уникальная портативная магия.“

„Честно говоря, ты можешь взять мой пистолет, но ты возьмешь мою книгу только тогда, когда выдернешь мои холодные, мертвые пальцы с переплета.“

„Собственные усилия человека – вещь самая важная; ни книги, ни учителя, ни посторонняя помощь, никакие уроки не могут заменить самостоятельный умственный труд.“

„Почему во Львове и в Украине в целом издается и продается столько книг, переведенных не на украинский, а на русский язык? Почему в наших маршрутках звучит москальская попса и москальская реклама? Чтобы бороться с этим мы должны прибегнуть к агрессивному сопротивлению. И я прошу вас агрессивно сопротивляться всему москальскому.“

„Аш-Шафии обладал такими достоинствами, которыми не объединились ни в ком другом: благородный род, правильная религия и убеждения, великодушие, знания о достоверности и слабости хадисов, об отмененных и отменяющих хадисах, знание Корана и сунны, жизнеописания халифов, хорошие книги.“

„Не объяснять достижения науки кажется мне противоестественным. Влюбившись, человек хочет прокричать об этом на весь свет. Эта книга — моё личное признание в вечной, страстной любви к науке.“

„Последний, кто может действительно оценить фильм, снятый на основе какой-то книги, — это, вероятно, сам автор книги. Когда я 28 лет назад впервые увидел фильм «На Западном фронте без перемен», он вызвал у меня смешанные чувства. Я восхищался постановкой батальных сцен, но исполнители ролей казались мне чужими, я никак не мог идентифицировать их с людьми, оставшимися в моих воспоминаниях. Они были другими: у них были другие лица, и они по-другому себя вели.
Нынче происходит нечто противоположное. Странная колдовская сила втиснула впечатление от фильма между моими воспоминаниями и персонажами книги. Фильм перемешал актеров-исполнителей и людей, сохранившихся в моей памяти, причем воспоминания часто занимают лишь второе место. Когда я теперь думаю о персонажах книги, то перед глазами возникают в первую очередь лица исполнителей ролей в фильме, и только если я глубже покопаюсь в моей помутневшей памяти, возникнут люди той поры, какими они были на самом деле. Фильм живее. Зрение может быть очень обманчивым.“

„Опущение одних только книг Джейн Остин сделало бы довольно хорошую библиотеку из библиотеки, в которой не было бы книг.“

„Рассказывают, что Абдурахман ибн Махди попросил у молодого Аш-Шафии составить книгу, где он упомянул бы правила вывода заключений из Корана, сунны, иджма, кияса, разъяснение отмененного и отменяющего аятов, степени общего и частного (амм ва хасс). В ответ имам написал «Рисаля» и отправил к нему. Прочитав ее, ибн Махди сказал: «Я не думаю, что Аллах создал подобного ему человека».»“

„Сначала прочитайте лучшие книги, иначе у вас вообще не будет возможности их прочитать.“

„Вам не нужно сжигать книги, чтобы уничтожить культуру. Просто сделайте так, чтобы люди перестали их читать.“

„Книги? Мне сейчас не до книг. Книги почитаем потом… на кладбище!“

„Для меня главным было служение Родине, своему народу. И с чистой совестью могу сказать: Я сделал все, чтобы выполнить этот свой долг. Данная книга является, возможно, последним из того, что я считаю обязанным сделать.“

„Хороших книг мало. С появлением этой их станет еще меньше.“

„Не знаю, бывают ли совсем безвредные книги, но не сомневаюсь: есть книги настолько бессмысленные, что причинить вред они просто не в состоянии.“

„Татарской бог Магмет написал во своих книгах сице: «непокараящихся нашему преданию и закону повелеваем главы их мечем подклонити». А наш Христос ученикам своим никогда так не повелел. И те учители явны яко шиши антихристовы, которые, приводя в веру, губят и смерти предают; по вере своей и дела творят таковы же.“

„Красная книга о вкусной и здоровой пище.“

„Жить — это как бежать по музею. И только потом вы начинаете по настоящему осознавать, что вы увидели, думать об этом, наводить справки в книгах и вспоминать — поскольку вы не можете принять это всё и сразу.“

„Да ничему! А хотя, нет. Стихи писать научился. И художественную прозу. Роман. «Сын Люцифера». Не слышали? Настоятельно рекомендую. Величайшая книга всех времён и народов. Единственная, точнее. Живая. Всё остальное − каменный цветок. Вообще мой литературный дар ещё выше финансового.“